Каракалла. Иисус Навин

Большой амфитеатр Дионисоса находился в Брухиуме, красивейшей части города, застроенной дворцами, вблизи большой гавани, между Хомою и мысом Лохиас. К обширной и высокой ротонде, в которой могли поместиться десятки тысяч человек, примыкали значительнейшие в городе арены для борьбы и для скаковых ристалищ. Основание этим постройкам было положено еще Птолемеями. Впоследствии они были расширены, разукрашены и теперь вместе с пристройками, между которыми школы для гладиаторов и бойцов со зверями, также как помещения для диких зверей из всех частей света, занимали самое большое пространство, составляли сами по себе особую маленькую часть города.

Теперь амфитеатр уподоблялся пчелиному улью, во внутренности которого, по–видимому, была занята уже каждая ячейка, но куда все–таки направляется новый рой пчел, надеясь найти там место и для себя.

Места для стоящих зрителей, назначенные для черни, и дешевые ряды сидений в верхних ярусах были наполнены еще с самого утра. После полудня явились уже более зажиточные граждане, которые не могли заранее обеспечить для себя места, а те, которые являлись теперь, при заходе солнца, к самому началу представления, большею частью выходили из колесниц и носилок и принадлежали к особам придворного штата императора, высших должностных лиц, сенаторов, а также знатнейших и богатейших лиц города.

Громкая музыка уже примешивалась к крикам и громким разговорам зрителей и тех тысяч людей, которые окружали цирк, не надеясь быть в него впущенными. И для них тоже было на что посмотреть, что сделать и чем поживиться. Какое удовольствие видеть, как выходят из колесниц разряженные женщины и украшенные венками аристократы и богачи, как появляются знаменитые ученые и художники, и приветствовать их с большим или меньшим одобрением, согласно той оценке, какой они подвергались. Самое блистательное зрелище представляло собою большое шествие жрецов, во главе которого выступал Феофил, верховный жрец Сераписа, и рядом с ним величественно шел жрец Александра под великолепным балдахином. Они сопровождали животных, обреченных на жертвоприношение до начала зрелища, а также изображения богов и обоготворяемых императоров, которых, подобно знатным зрителям, следовало выставить на арене. Феофил был облачен в полный наряд своего сана, жрец Александра – в пурпур, на который он имел право в качества идеолога и главы всех египетских храмов и представителя императора.

Появление изображений цезарей вызвало нечто вроде суда над умершими; Юлия Цезаря толпа встретила восторженным приветом, Августа с негодующим шепотом, а при появлении Калигулы даже стали свистеть, между тем как статуи Веспасиана, Тита, Адриана и Антонинов вызвали громкие крики одобрения. Приветливый прием выпал также на долю статуи Септима Севера, отца Каракаллы, который предоставил городу многие привилегии. Изображения богов получили также весьма разнородный прием: Сераписа и обоготворяемого героя города Александрии приветствовали весьма громко, между тем как ни один голос не раздался при приближении Зевса–Юпитера и Ареса–Марса, так как они слыли за главных богов нелюбимых здесь римлян.

Отряды императорской гвардии, поставленные вблизи амфитеатра, в течение дня находили мало разницы между стенами перед цирком в Александрии и таковыми же на берегу Тибра.

Если что–нибудь и обращало на себя их внимание, то разве более многочисленная толпа людей с темными лицами и фантастически одетых магов. В столице не существовало также и подобной черни, совершенно обнаженной, прикрытой только одними передниками, с любопытством теснившейся повсюду среди приливающих к цирку зрителей и готовой на всякие услуги. Но чем позднее становилось, тем более римляне находили, что стоило прийти сюда.

Когда в Риме устраивались большие травли зверей с гладиаторами и тому подобное, можно было тоже видеть властителей варварских народов и послов из отдаленных частей земли в странных блестящих одеждах; там тоже перед амфитеатром и в его окружности велась торговля разными вещами; на берегах Тибра в праздник Флоры тоже устраивались ночные представления с блистательным освещением. Но и здесь, в Александрии, по мере того как солнце склонялось к закату и начало игр приближалось, все–таки было теперь на что посмотреть.

Какая неслыханная роскошь была выставлена напоказ некоторыми женщинами, выходившими из дорогих носилок, в каких странных и богатых нарядах появлялись также и мужчины, которым помогали выходить из золотых и серебряных колесниц целые толпы собственных слуг. Какими сокровищами должны были обладать те, которым было возможно одевать своих рабов в вышитую парчу и снабжать их золотыми и серебряными украшениями. Скороходы, которые могли выдерживать ровный шаг с самыми быстроногими конями, должны были обладать стальными легкими.