Карахан (СИ)

— Да мы тут решили немного тебя проведать, — отец кивнул на своего брата и по совместительству боевого напарника. — Приехали сюда, и первым делом к директору зашли. И что же я там услышал? Что ты в обучении отстаешь, зачеты заваливаешь, в чужие кабинеты залезаешь. А комендант еще добавил, что у тебя ночные оргии с пьяными девушками. Я жду объяснений, или же немедленно отправляю тебя в самый худший БАМ из всех существующих — тот, что на дальнем Севере находится, где круглый год зима и снегопады. Надеюсь, хоть тогда ты возьмешься, наконец, за ум, и с честью продолжишь семейное дело.

— Папа, ну я же тебе уже объяснял! — простонал Головомзюк-младший. — В прошлой Академии я не прижился, потому что там один преподаватель очень злой был, постоянно ко мне цеплялся…. А здесь у меня все нормально, честное слово! А то, что директор рассказывает — так это не я, это все соседи мои!

— Какие еще соседи? — не понял Виталий Аркадьевич.

— Да эти, — Степан мотнул головой куда-то влево. — Из другой комнаты. Я учиться приехал, а они…. Но, в общем-то, нормальные ребята, я даже с ними подружился.

— Разобраться? — угрожающе прогудел дядя Арсений, и хрустнул кулаками.

— Не спеши, — остановил его напарник. — Сынок, ты можешь нормально объяснить? Что за соседи, что конкретно делают, чем тебе мешают?

— Да там… — Степан замолчал, не зная, как конкретно это выразить. С одной стороны — снова быть виноватым перед отцом не хотелось, а с другой — подставлять ребят, даже если они все поголовно немного с приветом, тоже нежелательно. Отец — он такой, на пустом месте скандал раздует, а на него, Степана, потом смотреть будут, как на врага народа. И тут вдруг дверь снова открылась, впуская в комнату грустную Алису.

— Вдруг как в сказке ё*нулась дверь, все мне похер стало теперь… Степка, салам алейкум! Слушай, нет две сотни до понедельника? Надо в столицу съездить, поговорить с одним человеком, а бензин нынче такой дорогущий, как будто его с Марса на звездолете привозят…. — увидев в комнате, помимо Джокера, двух незнакомых взрослых дяденек, Безумная прищурилась. — Оп-па, здрасьте! Я не вовремя, да?

— Сынок, это кто? — осведомился отец. — Твоя девушка?

— Я не поняла, это с какого еще перепугу я должна быть его девушкой?!

— Это Алиса, — Степан стиснул зубы. «Господи, только не сейчас!». — Одна из тех, про которых я только что рассказывал. А это мой отец, Виталий Аркадьевич, и мой двоюродный дядя Арсений.

Оба мужчины, как по команде, уставились на Безумную. Та непонимающе посмотрела на Головомзюка-младшего — он зашевелил губами, пытаясь беззвучно сказать «Уходи, пожалуйста!», и даже замахал руками. На лице Алисы появилась широкая улыбка — она, как всегда, все поняла по-своему.

— Да, я его девушка, — сказала она без тени сомнений. — Ой, у вас такой замечательный сын и племянник, я от него тащусь просто! А что он в постели вытворяет — сроду такого не видела.

— Да? — Головомзюк-старший сдвинул брови, а младший аж за голову схватился. — И как давно вы встречаетесь?

Алиса наморщила лоб, обдумывая оптимальный вариант ответа. Отчаявшийся Степан что-то показал ей на пальцах.

— Три года.

— Что?! — охнул Виталий Борисович, и медленно повернулся к сыну.

— Пап, да я… — залепетал тот. — Да я просто….

— Так это она тебе учиться мешает, да? — сделал вывод отец. — Арсений, нет, ну ты видел? Что за молодежь, одно на уме!

— Согласна, — кивнула Безумная. — Вообще непорядок — вместо того, чтобы, например, о глобальном потеплении думать, они «Тик-ток» придумали. Ни стыда вообще, ни совести! Степка, так ты мне деньги займешь, или как? — и, покосившись на его отца, добавила: Я верну, честно.

— Так она еще и деньги из тебя тянет? — взревел Головомзюк-старший. — Так, девушка, знаете, что…

Его слова прервали дикие звуки — что-то среднее между звуками, которые издает тюлень в брачный период, и звуками, когда стиральная машинка полощет щебень.

— Секундочку, — Алиса вытащила из кармана зазвонивший телефон. — Да, Кать! Что значит жопа в джинсы не пролазит? В смысле весь хлеб выбросить? Нормальной тот батон был формы, нечего было его столько жрать…. Ну и что, что он имел фаллический символ? Я буду тебе круглый хлеб покупать.… В смысле круглый тебе другое напоминает? Интересно, что именно? А-а-а, яйки? Тогда даже не знаю… Может, булочки с маком? А, слово «булочки» тоже нельзя произносить? Ничего себе, тебя хлебобулочный эротизм накрыл.… Все, Кать, не могу говорить, деньги занимаю. Да нет, в соседней комнате, тут только Степка и два каких-то старых хрена. Что хотят? Да вот, выясняю. Все, жди через десять минут… — выключив телефон, Безумная картинно вздохнула. — Извините, подруга звонила. А вы чего это на меня так все смотрите?

Пять минут спустя

— Степка, ты извини меня. Я же не знала, что у тебя отец такой строгий. Хотя выражается он классно, я даже пару фраз записала. Ну, и чего ты рыдаешь, как девчонка? Я же только что извинилась!

— Да ты хоть понимаешь, что ты наделала, дура? Да у меня отец — хуже Сталина! И мать такая же. Они меня теперь на дальний Север отправят!

— Золото, что ли, добывать?