Карахан (СИ)

— Супер, — в последний раз окинув взглядом блок общежития, в котором прожила последние два с половиной года, Безумная весело улыбнулась. — Тогда всем чмоки в этом чате, я отправляюсь в столицу, а оттуда в Карахан, можете меня больше не искать. Думаю, мы с Димой будем счастливы в новой, суперсовременной Боевой Академии — а вы и дальше можете гнить в этой дыре в обществе завистников, маньяков и прочих неудачников. Передавайте близнецам привет через восемь лет, когда они выйдут на свободу. Удачи.

— Алиса…

— Не надо, Кать. Не рви душу себе, а мне тем более не получится — у меня души нет, я циничная психопатка с черствым сердцем. И не надо волноваться за меня, я уже все продумала, у меня есть надежный план. А родителям нашим скажи… хотя, не надо им ничего говорить, просто придумаешь, что я уехала куда-то на край света начинать новую жизнь. Артур, респект! Береги Луизу, и не обижай ее, а то она сейчас хоть на женщину стала похожа. И смотрите за Гвеллином, чтобы он от тоски по своей Але в петле не вздернулся. Лучше пусть дальше бухает, махает кулаками и топором. Может, лет через пять… когда я стану преуспевающим боевым магом, у меня будут муж и дети, и я заработаю кучу денег, я вас навещу… ну, а до тех пор Карахан мой новый дом. Туда письма и пишите. Только не слишком длинные — терпеть не могу читать ненужную писанину. Все, ушла Алиса Стрельцова, нет больше Безумной. Отныне, я — сама по себе, а вы — сами по себе.

Будь ты беден, или богат, родись простым человеком или боевым магом, с пошлостями в голове или творческим талантом — независимо от этого всегда наступает момент, когда ты должен сделать сложный выбор, и от этого выбора зависит вся твоя дальнейшая судьба. Повернуть направо, на заманчивую дорожку, уходящую в туман неизвестности, или продолжать следовать тем же проверенным путем, хотя знаешь, что там тебя не ждет ничего нового? Изменить себе, или изменить другим, пожертвовать дружбой или семьей, ради карьеры или ради лучшей жизни? Встряхнуть игральные кости, и сделать решающую ставку, пойти ва-банк…. или спасануть, и оставить все, как есть?

О чем думала Алиса, пока сидела за рулем микроавтобуса, направляя его к выезду из города? О чем думала Катя, неподвижно скрючившись на диване, и спрятав лицо в ладонях? О чем думала Луиза, сидя на краю ванны, и тупо глядя на покрывающий пол серый кафель? О чем думали Ваня и Валера, со вздохом ворочаясь на жестких койках в камере следственного изолятора? И, наконец, о чем думал Гвеллин, держа в одной руке стакан, а в другой — телефон, с экрана которого ему улыбалась фотография Александры? Никто не ведает. Но автору кажется, что всех их одолевали примерно одни и те же мысли, а точнее, один и тот же главный вопрос: что теперь будет дальше?

Конец второй части

Часть третья: Враг моего врага (30)

«Те, кто кричат о войне до последней капли крови, обычно планируют проливать чужую кровь, а не свою»

Для человека, совершено не вникающего в проблемы народа, чью страну он возглавляет, президент Карахана Рикон Замбевич чувствовал себя превосходно.

Он был обаятельным мужчиной в самом расцвете сил тридцатилетнего возраста, страдал нарциссизмом, уделяя собственной персоне максимально возможное время, наряжался в одежды ярких цветов, подчеркивая полное у себя отсутствие вкуса, и абсолютно ничего не понимал в политике. Замбевича совершеннее не трогало управление Караханом, он не чувствовал ответственности, а просто наслаждался славой и богатством, которые с лихвой получал на посту президента. Бессовестный плут и мошенник, половину жизни он провел в разных тюрьмах, а другую половину — в поисках той самой славы и богатства, которые вечно терзали его неугомонную душу. И, пока караханцы недоумевали, как разряженное пугало может управлять страной, Замбевич веселился вовсю, предаваясь всем смертным грехам ради собственного удовольствия, и уделяя работе президента максимум пару часов в день. В его обязанности входило только периодически мелькать на телеэкранах, неся всякую многообещающую чушь, проводить торжественные мероприятия типа открытия новой больницы или парка, да подписывать законы и приказы, которые он даже не читал. По сути, он был своего рода куклой — ведь пока она пляшет на сцене, считая себя центром Вселенной, где-то за кулисами опытный кукловод дергает за ниточки, управляя всем действом.