Каракурт

– Пожалуй, не сегодня. Люблю работать в одиночестве, и чтобы меня ничто не отвлекало от работы. Простите. – Ольга, чтобы сгладить отказ, обворожительно улыбнулась.

Улыбнувшись в ответ, доктор Дак откланялся. Обед Ольга всё-таки пропустила: профессиональный интерес победил голод. Она с головой погрузилась в мир больных иллюзий, страшных описаний подробностей преступлений (чем больше таких подробностей врачу удавалось собрать, тем выше была вероятность обнаружения источника повреждения психики больного), откровений пациентов на сеансах психотерапии. В регистратуре в отдельном сейфе хранились копии всех аудио и видео записей, сделанных лечащими врачами на сеансах терапии. Оригиналы записей врачи оставляли у себя в кабинетах, так им легче было с ними работать. Также ещё копии записей любого сеанса находились в компьютере заведующего отделением и главврача.

К двум часам Ольга отобрала себе четырех пациентов. Она забрала к себе в кабинет их карты и записи их сеансов. Записей сеансов оказалось всего четыре. В клинике больше полагались на воздействие химических препаратов, чем на умения врача. Типичная ситуация. Работали по старинке.

В первую очередь Ольга искала так называемые метки дьявола – аномалии в строении мозга, безошибочно указывающие на предрасположенность человека к серийным насильственным действиям. Нашла она их у двух из четырёх отобранных ей пациентов. Герман Шавыков и Каракурт в мозгу имели изменённые характерным образом участки мозга. Лобные доли, – самые новейшие для человека в эволюционном плане, – оказались поражены. Височные области у них также были повреждены. И самое главное: на уровне глубоких структур желудочки мозга резко увеличены.

Лобные участки мозга отвечают за стратегию поведения и её устойчивость, выбираемую человеком. Височные доли отвечают за формирование личности, мораль, этику. В 3-м желудочке локализуются зоны ответственности за инстинктивные желания, прогностические функции, сознательную деятельность. И все эти важнейшие области у двух из четырёх пациентов сильно отличались от нормы.

У Германа в истории болезни значилась нездоровая тяга к огню. В детстве его несколько раз ловили за поджогами. У Каракурта сведенья о детских годах отсутствовали, но Ольга была уверена, что он тоже имел определённые отклонения в поведении, характерные для большинства маньяков. К таким отклонениям, помимо пиромании, относились издевательства над животными и недержание мочи. К карте Каримова чьи-то, если не любящие, то наверняка заботливые руки прикрепили копии многочисленных жалоб Каракурта на персонал больницы, на якобы существующее на кухне воровство продуктов, на то, что его колют простой водой, а лекарства продают налево и тому подобный бред. Написаны все жалобы были с характерными для слабоумных ошибками. Слога и буквы в отдельных словах переставлены, например, слово «доктора» он писал, как «доткора», а «не дали», у него выходило – «не длаи». Данные признаки указывали на характерное для состояние слабоумия расстройство, называемое афферентальной моторной афазией (чаще она проявлялась при разговоре, но бывало и при письме больного). Настораживало то, что жалоб на условия содержания и на злоупотребление персонала властью набиралось через-чур много, особенно много учитывая его слабоумие. Написаны жалобы были сухим однообразным языком с многочисленными орфографическими ошибками и создавалось впечатление, что автор забывал то, с чего начинал. Иногда он в своих посланиях «в никуда» повторялся, иногда не заканчивал, но он писал и писал много, а это мало походило на прогрессирующую деменцию.

"Хорошо бы его осмотреть. Маньяки часто страдают половым бессилием, недоразвитостью органов, отвечающих за нормальное сексуальное поведение. Может быть, именно из-за этого он не насиловал своих жертв перед убийством".

Пришло время непосредственного знакомства с отобранными ей пациентами предстоящих исследований. Она подошла к посту и спросила у старшей сестры Хрулёвой Василисы: где сейчас находятся Герман и Роман Каримов в данный момент.

– Герман взаперти в палате сидит. Наказан за вчерашнее буйство. Я ему утром укол аминазина поставила. Только не очень это ему помогает, организм привык. Каримов в комнате отдыха торчит, в песочек играет. Очень он это дело любит, чертит чего-то, камешки в коробке с песком выкладывает.

– А как я его узнаю?

– Не ошибётесь. Небольшого росточка мужчина, тихий, словно пришибленный, черноволосый, с прозрачными глазами.

– Номер палаты, где Герман сидит?

– 20.

– Ключи, будьте добры.

Василиса достала из тумбочки, стоящей под столом, ключ с пластмассовой биркой и наклеенной на её поверхность кусочком бумажки с номером, отдала его в руки к Ольге и предупредила:

– Держите, только возьмите с собой санитара, а лучше двух. Мало ли что. Он у нас непредсказуемый.

– Спасибо за совет. Учту, – надменно произнесла Ольга. В себе она была уверена и нисколечко не боялась обколотого нейролептиками психа Германа.