Карамазов. Книга 1 (СИ)

Кристина внимательно посмотрела на меня. Поднялась на носочки и поцеловала в лоб:

— Странно. Температуры вроде нет. Но ты определенно бредишь. Я похожа на выжившую из ума, Карамазов?

Я вздохнул:

— Твоя правда. Ты очень умна, милая. А Сергей и Ольга… ну, между ними…

Кристина покачала головой:

— Вряд ли. Ты ведь знаешь, что Ольга была взята из другой семьи.

— Знаю.

— Отец забрал ее вместе с матерью, когда убил ее родителя, — в голосе девушке не слышалось эмоций. — Но братец неровно дышит к Ольге. Так было всегда. Это заметно. И не только мне. Вот только папенька не позволит такому союзу состояться. У него другие планы на каждого из нас.

Мне стало не по себе от подобных откровений. Невольно сравнил свою семью с Юсуповыми и понял, что не променял бы склочного деда на папеньку Кристины.

— Ладно, я пойду. Раз ты встал на ноги и чувствуешь себя лучше…

Я тепло обнял девушку:

— Спасибо. Пойдем.

Мы пересекли двор, обогнули медитирующих Виктора и Настю, и вошли в особняк.

— Я хотел бы поговорить с вами, мастер Алексей, — послышался за спиной голос Мейхэма.

Я обернулся. Дворецкий стоял у лестницы и, опираясь на трость, ожидал моего ответа.

— Сейчас. Провожу гостью, — ответил я.

— Буду ждать вас у кабинета покойного Федора Ивановича, — склонил голову дворецкий. И, тяжело хромая, направился к двери хранилища. Я же повел Кристину к выходу из особняка.

Глава 20 Вредный дед

Я приложил ладонь к сканеру, панель сменила цвет и дверь открылась.

— Прошу, — дворецкий склонил голову и показал в сторону кабинета, приглашая меня войти первым.

Усевшись в кресло, задумчиво осмотрел хранилище. Указал на стенд:

— Как я понимаю, это объекты. Такие же, которые должен буду искать я. Но, что они умеют?

— Каждый артефакт индивидуален. Взять, например, тот, что под номером двадцать один.

Дворецкий указал на ржавую цепь, которая висела под стеклом.

— С виду ничего примечательного, не правда ли? На такой вполне можно держать во дворе собаку. Но если скрепить два предмета концами цепи — они прилипнут к звеньям намертво. Разъединить скованные вещи сможет только хозяин объекта.

— Или этот, — дворецкий указал на вещицу, подозрительно напоминающую перышко, — с номером десять. На первый взгляд, обычное перо, но стоит бросить объект на человека и тот не сдвинется с места, пока владелец не заберет безделицу.

— Интересная вещь, — оценил я. — И сколько таких объектов?

— Покойный Иван Федорович установил, что их было около двух с половиной тысяч.

— И сколько удалось найти?

— Сорок шесть.

Я кивнул, понимая, что в ближайшие два столетия без работы уж точно не останусь.

— Всю жизнь Федор Иванович собирал информацию о таких вещах. Основным источником были слухи и старые байки.

— Надежные, — усмехнулся я. Но Мейхэм не оценил моего сарказма.

— Легенды не рождаются на пустом месте, — ответил он. — В основе каждой истории, которая прошла сквозь века, чаще всего есть реальное событие. С годами люди приукрашивали и перевирали ее, превращая в байки и истории дошли до нас искаженными. Однако, если отбросить шелуху…

Он недоговорил, но я и без объяснений понял, к чему ведет этот философ.

— И кто их создал?

— Поговаривают, что некоторые предметы принадлежали — самому Спасителю. Какие-то изготовили ангелы-отступники, которые возжелали стать равными Богу. Но авторство многих не установлено. Может быть их создали демоны. Или еще какие-то силы из иных миров.

— Скажи еще из других реальностей, — хмыкнул я.

Мейхэм пожал плечами, словно этот вопрос никогда старика не интересовал.

— А если их уничтожить? — глупо уточнил я. — Зачем хранить в одном месте столь опасные вещи?

— Разрушить объекты невозможно, — просто ответил дворецкий. — Ваш дед перепробовал множество способов. От жерла вулкана до современного пресса. Объект всегда возвращается на свое место. И…

Дворецкий задумался, словно бы подбирая нужное слово:

— Мстит хранителю за то, что владелец им пренебрег.

Я решил выяснить подробности этого свойства артефактов позже.

— А Федор Иванович использовал какие-нибудь очень полезные объекты в работе?

— Нет. Он говорил, что эти вещи, неважно благие ли или созданные во зло, извращают душу, превращая обладателя в монстра.

Вот, значит, как.

— Иван знает о профессии деда?

Дворецкий кивнул:

— Мы с ним помогали князю в поисках объектов. Поэтому и остались с вами, когда другие ушли.

— Вы убивали хранителей? — твердо спросил я, глядя в глаза Мейхэму.

— Было дело, — подтвердил дворецкий без тени смущения. — И сдается мне, Оболенский — один из хранителей.

— То есть…

— Мне нужно обсудить с вами важный вопрос.

Он поставил на стол проектор. Включил его и на стене появилось изображение. Я нахмурился. Уточнил:

— Ты считаешь, что я не выдержу вида этого урода вживую? Нужна именно запись.

— К нашей удаче он мертв, — поправил меня дворецкий. — Но дело не в этом. Я присяду?

— Конечно, — мне стало неловко оттого, что я заставил хромого старика стоять.

Мейхем тяжело опустился в кресло.