Карамазов. Книга 2

Дорожка была выложена из плоских плит разного оттенка и толщины. Приходилось посматривать под ноги, чтобы не запнуться о край следующей плиты. Я не сразу понял, что камни подозрительно напоминают кладбищенские надгробия, но говорить об этом своей помощнице не стал. Она и так вздрагивала от каждого звука и жалась ко мне, сама того не замечая. Однако она сама пришла к таким же выводам, заметив несколько сколотых надписей.

— Это ужасно, — пробормотала она и на красивом личике отразилось отвращение. — Разве им не хватает финансирования на…

— Не будь наивной, — оборвал я девушку. — Деньги пригодятся для покупки новых машин и квартир для младших жен.

Катерина собиралась сказать что-то еще, но поджала губы и промолчала.

Здание самой больницы было внушительным. Высотой в шесть этажей, оно образовывало квадрат с каждой стороной протяженностью более ста метров. Во внутренний двор, видимо, выводили только самых опасных пациентов. Над главным входом вверх уходил шпиль, походивший на зубы хищника. Узкие окна оказались зарешеченными бойницами. Разглядеть в них постояльцев было невозможно. По территории бродили пациенты в зеленых куртках под присмотром охраны. Только от дорожки, по которой мы шли, с двух сторон тянулась тонкая ограда. По проволоке пробегали искорки, а кое-где виднелись таблички с предупреждением: «Забор под напряжением» и «Пациентов не кормить».

На крыльце нас встретил дюжий санитар в сером застиранном хирургическом костюме. На ботинках санитара виднелись пятна, подозрительно напоминающие кровь. Парень отбросил вонючий окурок и вытер ладонь о штанину.

— Милсдарь, вы Карамазов будете?

— Все верно.

— Мне велено проводить вас к директору.

Сотрудник цепко осмотрел меня и мою спутницу, задержал взгляд на ее груди, обтянутой светлой рубашкой.

— Провожать будешь? — недобро уточнил я.

— У вас с собой нет ничего острого? Шокера или…

Стало ясно, что он был бы не прочь обыскать Калинину.

— Ничего такого нет.

— Надобно убедиться, — парень облизнул искусанные губы.

Катя оттолкнула меня с пути и внезапно ухватила верзилу за грудки, дернув к себе.

— Дурака не включай, — прорычала она. — Я тебе не беспомощная девка в оковах, которую ты можешь лапать. Попробуй только глянуть на меня снова, и я выжгу тебе глаза. Ты узнаешь, что такое молить о смерти, в темноте…

От ее голоса у меня по коже скользнули мурашки. Такой Катерины я никогда не видел. Парень сглотнул и заискивающе улыбнулся.

— Госпожа, я всего лишь спросил…

— Ты получил ответ, — резко отозвалась она, отпуская санитара. — Веди нас.

Княжна вынула небольшой флакончик, побрызгала себе на ладони и растерла антисептический раствор на коже.

В холле было тихо. Пол оказался выложен крупной черно-белой плиткой и напоминал огромную шахматную доску. Стены покрывала зеленая краска, а под потолком мерцали лампы дневного цвета. По обе стороны виднелись одинаковые двери без ручек с панелями вместо замков.

За стойкой сидела сестра милосердия в высокой белой накрахмаленной шапочке. Девушка холодно посмотрела на нас и вернулась к изучению журнала.

— Вам сюда, — произнес наш сопровождающий и постучал в дверь, прячущейся за колонной.

Кабинет директора отличался от предыдущего помещения. Добротный паркет был натерт до блеска, тканевые золотистые обои сочетались с бежевыми шторами на окнах. Большой стол был почти пуст и его занимали только письменные принадлежности и внушительный блокнот. В углу виднелась высока клетка с яркими птичками, которые прыгали по веткам и пронзительно вскрикивали. На стене висела целая коллекция грамот и снимков хозяина кабинета со жрецами всех рангов.

— Князь Карамазов и Княжна Калинина, — воскликнул невысокий человек, которого мы сразу не заметили.

Мужчина с выцветшими серыми глазами на невыразительном лице вышел из-за небольшой ширмы, застегивая на груди клетчатый желто-коричневый пиджак, наброшенный поверх рубашки и жилета. Нелепая красная бабочка под воротником завершала образ. Меж тем мужчина вынул из кармана плоскую расческу из черепашьего панциря и причесал жидкие волосы, пытаясь скрыть лысину на затылке. Это у доктора предсказуемо не получилось.

— Меня зовут Семен Семенович Горшкович, — бодро представился он и протянул мне ладонь.

Рукопожатие вышло вялым, словно в моих пальцах побывала рыба. Едва удержался, чтобы не оттереть от кожи неприятное прикосновение. А моя спутница решила вопрос с приветствием очень хитро. Она чихнула, прикрыв рот пальцами и виновато пожала плечами.

— Простите, аллергия на перья, — пояснила она с обезоруживающей улыбкой.

Директор посмотрел на нее с прищуром, словно решая, верить ей или нет, а потом хмыкнул:

— Простите великодушно. Я привык сомневаться во всем, что мне говорят люди. Это моя работа.

— Была ваша работа, — мягко поправила его Катерина. — Насколько я знаю, вы ушли на пенсию буквально на днях.