Карамазов. Книга 2

— Мы ведь с вами цивилизованные люди! — возопил он. — Давайте договоримся! Катерина Сергеевна! Остановите этих безумцев!

— Забирайтесь в багажник, — холодно отчеканила девушка, открывая отсек. — Давайте обойдемся без ваших сломанных ног. И наденьте сами, — она вынула и сумочки наручники, блокирующие силу.

— Сучка, — прошипел мужчина, забираясь вовнутрь со скованными руками.

Виктор загадочно усмехнулся:

— Кажется, я знаю одно подходящее место, где нам никто не помешает.

Вскоре мы подъехали к гаражному кооперативу, который каким-то чудом не был снесен еще во времена борьбы с нелегальными застройками. Рядом проходила железная дорога, по которой таскались редкие вагоны со строительной базы по соседству.

Виктор вышел из машины, направляясь к металлическим воротам. Склонился над замком. Через несколько секунд потянул на себя изрисованную граффити створку, и скрылся в гараже.

Заскрипели ворота, и вскоре Круглов появился в свете тусклой лампочки, дав мне знак въезжать.

— Ладно, достаем клиента.

Крышка подпрыгнула, и багажник открылся.

— А ты это? Не перестарался? — осторожно спросил я, указывая на бессознательное тело, лежавшее на дне багажника.

— Вроде нет, — ответил Виктор. Но в голосе напарника не было уверенности. — Эй! Просыпайся, хрячина.

Парень несколько раз с силой ударил по щекам директора, но это не подействовало.

— Ладно, давай его вытащим. И потом уже решим, как быть.

Сказано — сделано. Вдвоем мы быстро вынули бессознательное тело и бросили его на протёртый диван. Виктор задумчиво почесал в затылке:

— И что теперь с ним делать? — спросил он, глядя на тушу.

Но делать ничего не пришлось. Мужичок сам пришел в себя. Резко распахнул глаза, уставился на нас полным непонимания взглядом:

— Где я?

— В гостях, — просто ответил мой товарищ. — И ты пробудешь в нашем обществе ровно до того момента, пока не расскажешь все, что знаешь о человеке, которому ты продал психов.

— Чего — о — о?

У мужика от удивления аж глаза округлились. Но на нас эта актерская игра не подействовала. Напарник подвинул к дивану стул и уселся на него. А в руке его появился такой знакомый мне нож для разделки. И мне на секунду показалось, будто бы на лезвии темнели бурые пятна крови. Однако в следующее мгновенье я убедился, что их там нет.

— В психологии есть понятие: пять стадий принятия неизбежного, — начал объяснять Виктор. — Отрицание, когда ты будешь гнать одно и то же, что ничего не знаешь. Потом гнев, когда ты начнёшь грозить нам. Типа «да вы понимаете, кто он», и «вам всем хана». Потом будут торги, когда ты будешь отчаянно предлагать нам все, что имеешь, чтобы остаться целым. Потом депрессия, когда ты будешь плакать и просить тебя не убивать. И, наконец, принятие, когда ты поплывешь и расскажешь все. Переход с одной стадии на другую будет очень болезненным. Потому что…

Виктор проверил большим пальцем остроту лезвия. И убедившись, что все в порядке, продолжил:

— Потому что очень устал и вымотался за сегодняшний день. И больше всего на свете хочу поехать домой. Искупаться, попить чаю и выспаться. Поэтому я приложу все усилия, чтобы узнать нужную мне информацию как можно быстрее.

— Кто приходил к тебе накануне произошедшего?

— Ко мне? Вы что-то путаете, — отшатнувшись от парня, быстро ответил он.

— Господин с красной мешковиной на лице. Не припоминаешь?

— Я не…

В гараж вошла Калинина. В кулаке девушка сжимала созданную изо льда биту. Не замедляя шаг, Калинина оказалась рядом с пленником. Размахнувшись, она вмазала по голове Горшковича. Осколки замерзшей воды рассыпались крошевом по серому бетонному полу.

— Задолбал уже, — с неожиданной яростью просипела девушка. — Говори: как он на тебя вышел, как связался, чем расплатился?

Мужчина внезапно замычал и выгнулся, будто кто-то изнутри ударил его, пытаясь вырваться наружу.

Виктор недоверчиво хмыкнул и почесал ладонью подбородок:

— Точно не болеет?

Горшкович заорал, вскочил на ноги и рванул прочь, растолкав нас локтями. На пол упали наручники, которые хитрец каким-то образом сумел снять.

Несся лекарь-настоятель красиво, словно бычок, который случайно сорвался с привязи.

— Он совсем дурак? — удивленно пробормотала Катя, начиная плетение.

Мы бросились следом и успели как раз к тому моменту, когда директор торопливо перелез через насыпь, окружающую кооператив:

— Ты куда? А ну, стой! — я выпустил фантом, который скользнул за беглецом. Но у дверей двойник наткнулся на щит, выставленный лекарем-настоятелем.

Семен Семенович скрылся из виду. Но через минуту, нам удалось разыскать беглеца.

Горшкович очень неосторожно приземлился на железнодорожные пути. Он поднялся, ухватив поврежденную падением ногу. Ему навстречу уже летел локомотив.

Директор вполне мог уйти с путей. Он попал в свет фар, прикрыв лицо руками, поезд засигналил и начал было тормозить.

— Лучше смерть! — проорал хозяин психушки, удерживая щит, чтобы мы не столкнули доктора с рельсов.

Из-под колес локомотива посыпались искры, но машинист не успел. Раздался хруст, и Семен Семенович исчез под тяжелым составом.

— Вот не дурак ли? — выдохнула побледневшая девушка и отвернулась.