Карамболь

— Я не исключаю такой возможности, — немного подумав, ответил Меуссе. — Вот что я говорю. Если комиссар послушает, я объясню… фр-р. Итак, мы имеем дело с несколько необычным ударом. Ничто также не указывает на то, что в обоих случаях не могло использоваться одно и то же орудие. Например, металлическая труба. Довольно тяжелая. Про удары по голове я могу сказать только, что преступник правша, сходство я усматриваю в ударе по шее. В обоих случаях перебит шейный отдел позвоночника. Удар нанесен практически в ту же точку. Убивающий в секунду… разумеется, нельзя исключить случайности, я просто хотел, чтобы вы об этом знали.

— Спасибо, — сказал Рейнхарт.

Он некоторое время молча рисовал в лежащем перед ним блокноте множество позвонков, пытаясь наглядно представить себе ход мысли Меуссе. Изображение получилось не слишком удачным.

— Но по голове в этот раз нанесено больше ударов?

Меуссе кивнул.

— Три. Без особой необходимости. Вполне хватило бы удара по шее, правда при условии, что жертва повернется нужной стороной… так сказать.

— Ты считаешь это профессиональным? — спросил Рейнхарт.

Меуссе немного помедлил с ответом:

— Ударявший явно понимал, куда целится и какого хочет достичь результата. Вы это подразумеваете под профессионализмом?

Рейнхарт пожал плечами.

— Вполне возможно, что мы имеем дело с двумя разными преступниками, — сказал Меуссе. — Вполне возможно, что с одним и тем же. Я просто хотел об этом сказать. Спасибо за пиво.

Он допил остатки и снова обтер рот.

— Погоди немного, — попросил Рейнхарт. — Я бы все-таки хотел услышать и оценку. Никто не умеет оценивать ситуацию лучше тебя. Мы имеем дело с одним и тем же человеком? Ведь совершенно бессмысленно, черт возьми, вызывать меня, а потом говорить только: или да, или нет.

Меуссе, наморщив лоб, рассматривал пустой бокал. Рейнхарт подозвал официанта и заказал им еще пива. Когда оно появилось на столе, маленький судмедэксперт провел ладонью по лысой макушке и некоторое время просто смотрел в окно. «Наверное, он мечтал об актерской карьере, — подумал Рейнхарт. — В молодости… две-три сотни лет назад или около того».

— Я не хочу высказываться с полной уверенностью, — заявил в конце концов Меуссе. — Но я не стал бы сидеть тут и объяснять тебе все это, не будь у меня определенного предчувствия… если, разумеется, ничто ему пока не противоречит.

— Значит, очень вероятно? — спросил Рейнхарт. — Ты считаешь так?

— Хотелось просто внести свою лепту, — сказал Меуссе.

Некоторое время они молча пили пиво. Рейнхарт закурил трубку.

— Между Верой Миллер и Эрихом Ван Вейтереном не существует никаких связей. Нам, во всяком случае, о них не известно… правда, мы ведь и не искали.

— Достаточно одной, — заметил Меуссе. — Но это не моя работа.

— Совершенно верно, — согласился Рейнхарт. — Ну, спасибо за беседу, посмотрим, что нам удастся из этого извлечь.

— Посмотрим, — отозвался Меуссе, вставая. — Спасибо за пиво.

20

— В Аарлахе никаких курсов нет, — констатировала Морено, усаживаясь напротив Рейнхарта. — Во всяком случае, никаких курсов для медсестер каждые выходные. Как он себя чувствует?

— Неважно, — ответил Рейнхарт. — Я готов был дать голову на отсечение, что эта история с Аарлахом блеф. Домой ехать Волльгер не хочет. Лежит внизу, у Шенка, к нему заходил приятель, но Шенк как раз накачал его успокоительными. Бедняга. Вечером приедут родители… семидесятипятилетние старики прикатят на машине из Фригге. Его родители, ее родителей мы пока не нашли. Посмотрим, как пойдет дело, но нам в любом случае необходимо поставить его на ноги, чтобы с ним поговорить. С успокоительным или без.

— Она ему изменяла? — проговорила Морено. — Примем это как данность?

— Думаю, да, — отозвался Рейнхарт. — Зачем бы ей иначе врать каждую субботу про поездку?

— Могут быть и другие объяснения.

— Вот как? Назови хоть одно.

Секунду подумав, Морено отложила ответ на потом.

— Каким он тебе показался? — спросила она вместо ответа. — Наивным?

Рейнхарт с задумчивым видом провел рукой по подбородку.

— Да, — согласился он. — Наивный, возможно, подходящее определение. Ван Берле, его приятель, мало что смог сообщить нам о жене. Очевидно, она возникла в его жизни относительно недавно. Раньше она жила в Грюнштадте. Ван Берле дружит, по его словам, с Волльгером с детства. С ним тот обычно и ходил по кабакам, пока жена развлекалась с другими. Если, конечно, она занималась именно этим.

— Хм… — произнесла Морено. — У медали, возможно, есть и другая сторона. Правда, какое это имеет отношение к Эриху Ван Вейтерену, я понять не в силах.

— Я тоже, — признался Рейнхарт. — Но ты ведь знаешь, догадки Меуссе обычно дорогого стоят.

Морено кивнула.

— Как будем действовать дальше?

Рейнхарт встал.

— Следующим образом, — сказал он. — Юнг с Роотом начнут опрашивать коллег и друзей. И родственников, если мы таковых отыщем. Мы с тобой попробуем снова взяться за Волльгера. Давай двинемся вниз прямо сейчас, дожидаться папу с мамой особого смысла нет, как ты считаешь?