Карамболь

«Чертов зазнайка, — подумал Клемпье. — Вот и помогай людям после этого».

Получение разрешения на обыск дома заняло часа два, но в десять все были на месте, перед домом 17 на Малгерстраат. Рейнхарт, Морено, Юнг, а также автомобиль с криминалистами и оборудованием на четверть миллиона гульденов. Рейнхарт посчитал, что если уж проводить обыск, то лучше делать это обстоятельно. Начиная с половины седьмого он набирал номер Клаусена дважды в час; Роота, де Бриса и Боллмерта отправили в больницу Румфорд для сбора дополнительных сведений. Дождь прекратился десять минут назад. Все было готово для глобального прорыва.

— При дневном свете все это смотрится получше, — сказал Рейнхарт. — Начнем.

Один из криминалистов за тридцать секунд вскрыл замок, и Рейнхарт вошел первым. Осмотрелся. На первом этаже — прихожая, кухня и большая гостиная. Все выглядело совершенно обычным: не слишком прибрано, в мойке на кухне несколько немытых чашек, стаканов и приборов. Гостиная с мягкой мебелью, книжными полками из тика, музыкальным центром и солидным шкафом, как ему подумалось, из мореного дуба. Телевизор без видео, с заметным слоем пыли. На столике из дымчатого стекла стояло блюдо с тремя яблоками и несколькими унылого вида виноградинами. На полу, рядом с одним из кресел, лежала раскрытая газета «Ниуэ Блат» от четверга прошлой недели.

«Четверг? — подумал он. — Четыре дня назад. Можно успеть доехать до Луны, причем несколько раз».

Он поднялся по лестнице на второй этаж. Юнг и Морено следовали за ним по пятам, а криминалисты начали вносить оборудование, но дальше прихожей пока не двигались.

На втором этаже обнаружилось три комнаты, одна из которых служила рабочим кабинетом, с письменным столом, компьютером и двумя шаткими стеллажами, другая — свалкой для барахла. Третья комната оказалась спальней. Рейнхарт вошел и огляделся. Большая двуспальная кровать с сосновыми спинками. Застелена чисто по-мужски: покрывало в разноцветную крупную клетку наброшено на холмистое поле из подушек и одеял. На стене репродукция Ван Гога, едва ли свидетельствующая о личном интересе к искусству. Рейнхарту показалось, что этот мотив он видел даже на банках с кофе. В коричневой пластиковой корзине для грязного белья и вокруг нее валялись разные предметы одежды. На обоих покрытых белым лаком стульях висели рубашки и свитера. На ночном столике две книги, телефон, радиоприемник с часами; на подоконнике между наполовину задернутыми занавесками засохший кактус; на бежевом ковровом покрытии ряд темных пятен.

Он помахал Юнгу и указал на пол.

— Вот. Скажи им, чтобы начинали отсюда, — распорядился он.

Пока криминалисты заносили аппаратуру, Рейнхарт с Морено вышли через кухню в гараж. Там стояла красная машина «ауди», купленная, навскидку, года два назад и, в принципе, такая же заурядная, как и дом. Рейнхарт потрогал дверь. Она оказалась незапертой. Он наклонился и осмотрел машину изнутри — сперва переднее сиденье, потом заднее. Выпрямился и кивнул Морено:

— Когда они закончат наверху, думаю, им стоит взглянуть на это.

Заднюю дверцу он оставил открытой, и Морено заглянула внутрь.

— Может оказаться все что угодно, — сказала она. — Совсем не обязательно кровь… как здесь, так и в спальне.

— Ерунда, — возразил Рейнхарт. — Ясно, что это кровь, я чувствую по запаху. Черт побери, он у нас в руках!

— Вот как, а ты, случайно, не упустил одну деталь?

— Какую?

— Его, похоже, нет дома. Причем, насколько я могу судить, с четверга.

— Спасибо, что напомнила. Давай-ка сходим к соседям.

Рейнхарт и Морено задержались в Бооркхейме до половины первого, когда интендант Пейденс, руководитель группы криминалистов, наконец — со стопроцентной уверенностью — согласился с тем, что речь идет о пятнах крови как в спальне, так и в машине, красном «ауди» — действительно зарегистрированной на имя Питера Клаусена. Для определения того, принадлежит ли эта кровь человеку, к тому же определенному, требовался еще приблизительно час.

В обоих ли случаях они имеют дело с кровью Веры Миллер?

— Поехали, — сказал Рейнхарт Морено. — Нам тут делать больше нечего. Юнг продолжит опрос соседей, и надеюсь, объявится кто-нибудь, кто не слеп и глух одновременно. Я хочу узнать, как идут дела в больнице, может ли кто-нибудь просветить нас относительно того, куда подевался этот мерзавец. Если кровь совпадет, то он, черт возьми, уже причастен к преступлению!

— А ты не считаешь, что к преступлениям? — спросила Морено, садясь в машину.

— Это мелочи, — фыркнул Рейнхарт. — Где он? Где он пребывает с четверга? Лучше озадачь свое бодрое серое вещество этими вопросами.

— Хорошо, — согласилась Морено и погрузилась в размышления на всю дорогу до полицейского управления.

— Ягодичное предлежание плода, — пояснил доктор Брандт. — Первородящая. Пришлось повозиться, мне жаль, что я заставил вас ждать.

— Да, ягодичные предлежания они такие, — сказал Роот. — Я знаю, сам так родился.

— Неужели? — произнес доктор Брандт. — Впрочем, тогда вы, вероятно, были поменьше. О чем вы хотели со мной поговорить?