Карамболь

— Келлер, — ответил Краузе. — Пишется, как слышится. Только фамилия на маленькой записочке. Эрих, судя по всему, записал его в спешке за несколько дней до смерти, и в адресной книжке его нет. Как бы то ни было, в телефонном каталоге Маардама значится всего двадцать шесть человек с фамилией Келлер, их я и проверил… хотя бы потому, что этого хотел комиссар. Хм…

— И?.. — спросил Рейнхарт.

— Я думаю, один из них может представлять интерес.

Рейнхарт склонился над письменным столом и заскрежетал зубами.

— Кто? — произнес он. — И чем он интересен?

— Его зовут Арон Келлер. Он работает в ортопедическом отделении, в Румфорде… в мастерской по изготовлению протезов, если я правильно понял. И тоже живет в Бооркхейме.

Рейнхарт открыл рот, чтобы что-то сказать, но Морено его опередила:

— Ты с ним разговаривал?

Она могла поклясться, что Краузе сделал театральную паузу, прежде чем ответить:

— Нет. Они не знают, где он. Он не появлялся на работе с пятницы.

— Черт подери! — воскликнул Рейнхарт, спихнув восемнадцать кассет на пол.

— Его адрес: улица Малгерстраат, тринадцать, — сказал Краузе.

Он вырвал из блокнота страницу, протянул ее инспектору Морено и вышел из кабинета.

32

Обыск в квартире Арона Келлера на улице Малгерстраат, 13, начался почти в то же время, что сутками ранее в номере 17.

Как и ожидалось, дело пошло довольно быстро. Команда криминалистов закончила свою работу уже около половины первого, после чего ничто, по сути, не оправдывало дальнейшего присутствия в квартире Рейнхарта с Морено. Однако они задержались там еще на пару часов, чтобы по возможности (настаивал Рейнхарт — и без какой-либо иной аппаратуры, кроме наших чертовых мозгов, инспектор!) обнаружить признаки, которые могли бы указать на то, что случилось с одиноким жильцом. И куда он подевался.

Задача была не из простых. Судя по всему, Келлер не заходил к себе домой с прошлой пятницы; он даже мог уехать или исчезнуть еще в четверг ночью — ежедневных газет он не выписывал, но в металлическом почтовом ящике на внутренней стороне двери лежала кое-какая корреспонденция, а комнатные растения в спальне и на кухне почти погибли от засухи. Два больших гибискуса в эркере гостиной выглядели получше: они были подсоединены к оросительной системе, которую требовалось пополнять только раз в неделю.

Так, во всяком случае, утверждала Морено, у которой в двухкомнатной квартире была аналогичная конструкция.

Вообще же в квартире царил почти скрупулезный порядок. Никакой грязной посуды на кухне. Никаких разбросанных предметов одежды, ни в спальне, ни в других местах. Никаких газет, никаких пепельниц с окурками, все мелочи на своих местах. Немногочисленные книги стояли на книжной полке, кассеты и CD-диски (на три четверти лошадиный джаз, с отвращением констатировал Рейнхарт, остальное — поп-шлягеры в дешевых изданиях) располагались аккуратными, ровными рядами. Две пары начищенных ботинок на полочке в прихожей, куртка и пальто на плечиках… и письменный стол в таком же порядке, как на витрине фирмы, торгующей канцелярскими товарами. То же относилось к шкафам, ящикам и комодам; единственное, чего не хватало Рейнхарту, это маленьких наклеек, указывающих на место и назначение каждой вещи… хотя если сохранять один и тот же порядок в течение двадцати лет, наклейки, возможно, уже не требуются, посчитал он по зрелом размышлении.

О человеке по имени Арон Келлер можно было заключить, что, помимо патологической любви к порядку, он явно питал некоторый интерес к спорту. Особенно к футболу и легкой атлетике. На книжной полке сразу обращал на себя внимание ряд книг по футболу (ежегодные обозрения с красными и зелеными корешками начиная аж с 1973 года), а в ящике из-под пива, в одном из шкафов, лежало несколько годовых подшивок ежемесячного журнала «Спортфронт» — последний номер находился на кухонном столе и, по всей видимости, обычно составлял Келлеру компанию за завтраком. Во всяком случае, к такому выводу, раздраженно фыркнув, пришел Рейнхарт.

Рядом с телефоном, на письменном столе в спальне, нашлась адресная книжка, в которой было записано в общей сложности двадцать два человека. Трое из них носили фамилию Келлер, все они проживали не в Маардаме (двое в Линзхейзене, один в Хаалдаме), но Рейнхарт решил заняться выяснением точных родственных отношений чуть позже.

— У мужика, видать, плохо с головой, — сказал он. — Нам не составит проблемы его найти.

Морено от комментариев воздержалась.

Несмотря на явное отсутствие зацепок, они задержались в квартире до начала четвертого. Рылись во всех ящиках, шкафах и углах, сами не зная, что ищут. Рейнхарт обнаружил ключ с брелком «Кладовка» и провел час на чердаке, среди старой одежды, обуви и сапог, теннисных ракеток, разной мебели, а также нескольких картонных коробок с комиксами шестидесятых годов. Морено толком не понимала, зачем они так досконально обыскивают квартиру, но не подавала виду. Не имела представления, к чему это может привести, но сознавала, что, вероятно, приняла бы такое же решение, если бы решать выпало ей.