Карамельные неприятности

«Вот и верь после этого рекламе! – тоскливо подумал Окунь. – Говорили, этот швейцарский замок ни один вор не откроет! Нет, точно говорят – замки только от честных людей!»

Он хотел сбежать в дальний конец квартиры, спрятаться, но передумал. Все равно найдут. Да на самом деле у него полностью пропала охота убегать, скрываться, бороться за свою жизнь. Пропала охота делать хоть что-то. Все это бесполезно.

Он закрыл глаза, прижался спиной к холодной стене и покорно ждал смерти.

Дверь с негромким скрипом открылась, послышались шаги нескольких людей. Окунь не выдержал и открыл глаза.

Перед ним стояли трое – плечистый тип лет тридцати с длинными, совершенно белыми волосами и круглыми, как у совы, глазами, смуглый парень с пижонскими черными усиками и приземистый толстяк с выбритой наголо головой.

– Вы говорили – телеграмма… – проблеял Окунь слабым растерянным голосом. – Вы говорили – расписаться надо…

– Надо, – подтвердил беловолосый. – Ты у нас везде, где надо, распишешься. И не один раз.

– Кровью, – насмешливо добавил бритый толстяк.

– Ну что ты, Серый, как ребенок! – лениво оборвал его беловолосый, который явно был в этой тройке главным. – Зачем ты человека пугаешь? Человек нам пока еще нужен!

«Я им нужен, – подумал Окунь со слабой надеждой. – Может быть, меня не убьют…»

– Пока еще нужен, – повторил беловолосый, подчеркнув слова «пока еще», и шагнул к Василию.

Василий еще плотнее вжался спиной в стенку. Он в ужасе глядел в круглые совиные глаза.

Беловолосый легко, без замаха ударил его в солнечное сплетение. Василий широко раскрыл рот. Он не мог дышать, не мог кричать, его тело пронзила острая мгновенная боль.

– Это чтобы ты сразу понял, на каком свете находишься! – спокойно пояснил беловолосый и вдруг тем же тоном, не поворачивая головы, скомандовал: – Ахмет, к нам, кажется, гости. Выйди, встреть их у лифта, а то невежливо как-то получается…

Смуглый парень кивнул, выскочил из квартиры.

Кабина лифта поднималась с негромким гулом. Ахмет занял позицию чуть в стороне, сбоку от дверей лифта, достал короткий десантный автомат, приготовился к стрельбе.

Как только гудение электромотора затихло и двери лифта начали медленно разъезжаться, он нажал на спусковой крючок и прошелся по кабине несколькими короткими очередями. Автомат стрелял на удивление тихо.

Отстрелявшись, Ахмет шагнул вперед и заглянул в кабину.

Она была пуста. Только собственное отражение Ахмета криво и удивленно ухмылялось из простреленного зеркала.

– Ай, шайтан! – прошипел Ахмет, разворачиваясь на пятках и вскидывая свое оружие.

– Ага, шайтан! – отозвался невесть откуда взявшийся мужик в кепке, сверкая золотыми зубами. Его правая рука сделала молниеносный жест, и легкий нож вонзился под гладко выбритый подбородок Ахмета. Смуглый парень дернулся, выронил автомат и грохнулся затылком на облицованный керамической плиткой пол.

Фикса обернулся через плечо и сделал знак своим спутникам. Санек и Чиф, пригибаясь, взбежали на площадку.

– Турок много покалечил… – тихонько пропел Фикса, подкрадываясь к полуоткрытой двери квартиры.

– Говорят тебе – обожди петь! – шикнул Санек, покосившись на мертвого Ахмета. – Вот выполним…

Оба замолчали. Фикса поправил кепку, цыкнул зубом и взялся за дверную ручку.

– Ахмет, ну что там? – послышался из-за двери озабоченный голос. – Как комиссия по встрече?

Фикса резко дернул на себя дверь, бросился на пол и перекатился через порог. Однако не успел он подняться на ноги, как из коридора трижды полыхнуло огнем. Фикса дернулся, сжал зубы и выругался.

Санек отскочил в сторону и замер рядом с дверью, Чиф прижался к стене.

Фикса лежал на пороге, скрипя зубами от боли и бессилия. Из аккуратной круглой раны на его шее толчками выплескивалась густая темная кровь.

– Шевельнуться не могу, – прошипел он злым, бессильным шепотом, – отбегал свое Фикса… говорил же я – до конца операции еще дожить надо, а это не у всех получается…

Он прикрыл глаза и вдруг громко запел:

– Турки думали-гадали, догадаться не могли, не могли… и собрались всем шалманом, к шаху с жалобой пошли…

Санек сплюнул сквозь сжатые зубы, вытащил из-под ремня второй пистолет, большим пальцем снял его с предохранителя и вдруг, как в ледяную воду, кинулся в дверной проем, крича во весь голос и непрерывно стреляя с обеих рук.

Чиф бросился за ним.

Квартира наполнилась дымом и грохотом.

Когда дым рассеялся, наступила оглушительная, звенящая тишина. И тишину нарушал только какой-то странный, ритмичный звук. Это Чиф, который лежал на полу посреди коридора с простреленным горлом, судорожно подергивал ногой.

Санек бесформенной кровавой грудой валялся перед дверью ванной. У него напрочь отсутствовал затылок, снесенный выстрелом в упор. В двух шагах от него навзничь, перегородив коридор крупным телом, лежал Сарыч. Его белые волосы слиплись от крови, одежда на груди была изрешечена пулями, совиные глаза полуоткрыты, словно он исподтишка наблюдал за своими мертвыми противниками. Поверх него, словно заслоняя друга от пуль, лежал Серый.

Прошло несколько минут.

На лестничной площадке послышались осторожные шаги, дверь приоткрылась.