Карандашом на стекле (СИ)

Андрей все-таки не смог сдержаться и еще раз вечером сделал своей, инстинкты требовали свое, особенно, когда она такая теплая прижималась всем телом и посапывала во сне.

Поцеловал ее в макушку и поздравил себя с тем, что не поддался соблазну и не переспал с Викторией. Все события вчерашнего дня казались далекими. И пусть Вика ему нравилась и была классной драйвовой девчонкой, но ласковая и нежная Мира пьянила не меньше. И даже больше. Ему понравилось просвещать ее в некоторых вопросах.

Кошмар! Никогда не думал, что жизнь так кардинально его поменяет. Из циника-скейтера, ищущего только развлечений, он превратился в художника-романтика, сгорающего от любви. Андрей хмыкнул своим мыслям. Саша мозги вывернула, а Мира поспешила закрепить эффект.

Девушка ещё спала, он не без сожаления покинул её теплое крылышко, надеясь завязать с делами до её пробуждения.

Из картин выбрал космический пейзаж и изображение грифона на фоне пирамиды. Мать у него жаворонок, так что скорее всего уже в мастерской.

Он не ошибся. Мать уже во всю творила у мольберта и, не отрываясь от полотна, крикнула вместо приветствия:

- Закрой дверь! Сквозняк!

- И тебе, здравствуй!- пробурчал Андрей.

Он зашел в мастерскую, аккуратно облокотил картины об стену и развалился в кресле. Заранее зная, что его сейчас отругают, за то, что долго не звонил, за стиль одежды, за увлечения… да мало ли за что. Мать всегда находила, за что его ругать.

- Сочетание цветов на твоей футболке – полная безвкусица!

Андрей недовольно осмотрел многострадальную футболку. Оказывается Мира и мамочка уже в чем-то схожи… Этого ещё не хватало.

- Мама, я редко на неё смотрю,- оскалился Андрей в ответ, понимая, что, скорее всего эта футболка попадет в черный список его вещей уже скоро или Мира на ней отыграется, или мамочка попытается испортить ненароком.

- Перестать хохмить. В твоем возрасте это уже неприлично.

- Маман, я даже за тридцатник не перевалил, если ты это забыла…

- Фу! Что за слова… И вообще просто неприлично с твоей стороны напоминать о моем возрасте.

- Да ты у нас вечно молодая и элегантная, не парься…

Тьфу ты! Ну, вот взбрыкивало в нем что-то при родительнице, речь превращалась в полнейший сленг, жесты и позы становились развязными, и чем больше она напирала, тем хуже ему хотелось себя вести.

- Ты с матерью разговариваешь, молодой человек. Так что будь добр выражайся человеческим языком.

- Хорошо, мама,- он насмешливо поклонился.- Ты обещала картины посмотреть.

Агата Львовна нарочито медленно сполоснула кисть. Вытерла руки и подошла к креслу, на котором он развалился.

- Давай и сядь нормально.

Андрей что-то неразборчиво фыркнул и протянул ей картины.

Агата Львовна молча рассматривала полотна, кивала в ответ на собственные мысли и наконец удостоила его ответом.

- Твои?

Андрей опять фыркнул.

- Ты бы мне ещё единорогов приписала. Я только скейты разрисовываю.

- Не могу сказать, что меня это радует,- парировала Агата Львовна.- Талант определенно чувствуется. Думаю, картины будут нелишними в галерее. Если у автора есть ещё работы, можно целый зал посвятить фэнтезийной тематике. Только вот реализация будет под вопросом. Сейчас такое плохо продается. В Интернете люди любят подобное, но на стену вешают редко. Но попробовать можно. Кто автор?

- Мирослава… - Андрей растерялся, так как фамилии любимой не знал.- С трудом вспомнил фамилию Влада и ответил, внимательно изучающей его матери.

- Твоя новая пассия?

- А сама меня за словами следить заставляешь. Не пассия, а девушка.

- И когда я удостоюсь чести познакомиться с ней?

- На показе и познакомишься,- буркнул Андрей, мечтая, чтобы эта встреча не состоялась никогда.

- Значит, Сашенька, наконец-то в прошлом… Слава богу.

Адрей почувствовал, как вскипает. Он вскочил и, развернувшись на девяносто градусов, зашагал к двери.

- До свидания, мама!

- Все… я не поднимаю эту тему,- быстро исправила оплошность Агата Львовна.- Ты не посмеешь уйти без завтрака. Я и так вижу тебя раз в год.

Андрей вернулся, хотя раз в год, конечно, преувеличено на сотню процентов. Она иногда бывала чересчур назойливой, особенно после аварии.

***

У него перехватило дыхание, когда Мира появилась перед ним в бежевом платьице, плотно облегающем талию. Пусть все те четыре дня, как её родственнички уехали, Мира принадлежала ему целиком и полностью, но все равно при взгляде на неё бросало в жар. Не к месту в голове вспыхивали картинки-воспоминания… в постели, в мастерской, в душе, снова в постели… Кажется, он на зациклился. За четыре дня ни разу на тренировке не появился, забыл про все дела. Просто наслаждался.