Карантин

- Чумой заболел мой брат, - продолжил Ромка. – В больнице говорят, он умрет. Я хочу, чтобы чума тоже умерла насовсем.

- Я видел римского легионера, и он сказал мне «огонь» - так прогоняют заразу, - довершил рассказ Лешка.

- И когда ты его видел? – осведомился бородач.

- Вчера.

- А когда по-твоему здесь были последние легионы?

- Пятнадцать веков назад, войска Юстиниана Великого, - ответила начитанная Таня. 

- Легионер не живой, - обиделся Лешка. – Он был призрак!

- И на основании слов призрака вы хотите убить человека? – удивился бородач. – И не просто убить – сжечь заживо.

Раздвинув ребят, он приблизился к их жертве, помог ей подняться, утер лицо большим неопрятным платком.

- Вы уверены, дети, что эта несчастная старуха и есть чума? Она больше похожа на сумасшедшую нищенку с рынка. У вас есть доказательства ваших слов? Есть свидетели?

- Почему она носит золото, если такая бедная? – спросил Ромка.

- Думаешь, на ней настоящее золото? Знаешь, как отличить, хочешь снять и проверить? – парировал бородач. 

Ромка не захотел.

- Я видела, как она танцевала с мужчиной ночью в моем дворе, а потом мужчина упал и умер, - шепнула Яна. – И в гостинице, где она сегодня гуляла, заболели люди.

- И ты ночью, в темноте сумела разглядеть чужую старуху, запомнила голос, лицо, походку? Ты видела - она заражает горожан чумой – кусает их, целует, ранит?

- Нет, - всхлипнула Яна. – Нет, я не видела.

- Она хотела дать мячик первоклассникам в школьном дворе, - подал голос Костя. – Географичка отняла его, а потом заболела прямо на уроке.

- Ты готов выдвинуть обвинение? 

Наморщив лоб, Костя задумался, потом мотнул головой.

- Я видел! – выдвинулся вперед Лешка. – Я видел, как болезнь идет по городу, как Илью Бабаджи хоронят. И моих друзей тоже.

- Твои друзья рядом с тобой, они живы и совершенно здоровы, - в седой бороде мелькнула улыбка. 

- Получается, ребята все выдумали? – недобро спросила Таня. – Чумы не существует, в городе обычная эпидемия, правда? И чудовища здесь – мы, потому что решили замучить ни в чем не повинную чокнутую бомжиху?

- Я не знаю, - развел руками бородач. – Вам видней. Ваши родные в опасности, ваши улицы заражены, вы пришли сюда с огнем, чтобы карать и мстить. Считаете, что вы правы и ещё одна смерть спасет город – делайте. Палач – не преступник.

- Кто убивает, тот убивает дважды, я помню, - задумчиво промолвила Таня. – И я… мы не палачи.

- Хватит болтать, - взъярился Ромка. – Дед морочит нам головы. Скажи…те, вы знаете, как остановить чуму в городе, что нужно сделать?

- Думаю, что знаю, - признался бородач. – И вы думаете, что знаете. У каждого своя правда, а истиной станет то, что произойдет здесь и сейчас. Решай, мальчик. Ты готов сжечь заживо незнакомую женщину, принести её в жертву, ради спасения твоих близких?

Сжав кулаки, так, что побелели костяшки, Ромка не сказал ни слова.

- Жертва точно поможет? – осторожно спросил Лешка.

- Да, эпидемия прекратится, - кивнул бородач. – Если та, кого вы сожжете, и вправду чума, воздух очистится, и зараза уйдет из города.

- А если мы не станем никого убивать? – подала голос Яна. – Эпидемия прекратится?

- Да, - кивнул бородач. - Чума исчезнет, больные выздоровеют, страх покинет улицы и дома.

- Докажите, - буркнул Ромка.

- Не могу, - развел руками бородач. – И не стану. Или вы мне поверите, и доказательства не нужны. Или нет – тогда они бесполезны. 

- Предположим, мы вам поверим, - нахмурилась Таня. – Потушим огонь, разойдемся по домам, оставим в покое вонючую бомжиху. А потом заразимся чумой и умрем, и никто больше не сможет защитить Феодосию. Может такое быть?

- Да, конечно, - смиренно признал бородач. – И если вы сожжете ни в чем не повинного человека, болезнь тоже останется в городе.

- Хватит! – истерично крикнула Яна. – Ребята, вы совсем одурели? Говорите так, будто решаете – пожарить ли на завтрак котлету?!

- Чистенькой думаешь остаться, - процедил сквозь зубы Ромка. – Самая правильная, да? Что у тебя в руке, святая ты наша? 

Яна отбросила факел, словно гадюку. 

- Я ухожу.

- Я тоже, - тихо произнес Костя.  – Не готов, простите. Она старая и беспомощная, мне её жалко.

- И я не могу, - помотала головой Таня и, всхлипнув, утерла нос грязной ладошкой. 

- Будешь стрелять, мальчик? – обратился бородач к Ромке. – Холодные руки, спокойное сердце – и бей в упор! Ну же! Ради брата!

Бледный Ромка поднял пистолет, взвел курок, прицелился с двух рук, как показывал Илюха – и пальнул в небо. Заорали вороны, задребезжали стекла, заблажил всполошенный Мухтар.

- Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

Звонкий голос Лешки чеканил слова, вдохновенное лицо на мгновение стало взрослым. 

Ай! Ай! Несчастная, я гибну. Недруг наш

Весь выпустил канат, и мне на берег

От злой волны уже спасенья нет.

Но тяжкая оставила мне силы

Спросить тебя…

Бородач декламировал истово, странно жестикулируя. Потом вздохнул:

- Мне не увидеть горестной «Медеи» в старинном многоярусном театре – на вдохновенной скене Херсонеса давным-давно не ставят Еврипида.