Карантин

Прекрасно сознавая, что его уже видят с вертолета, Никита изобразил на лице зверскую непоколебимость умереть, но не сдаться, и снова пустил в воздух длинную автоматную очередь. Вертолет надвигался с неумолимостью рока, заходя на «Жигули» с левой стороны. Тридцать метров.., двадцать…

И в тот момент, когда стала открываться боковая дверца, чтобы дать возможность десантникам из автоматов расстрелять машину, Полынов швырнул «Калашникова» на пол и схватил гранатомет.

– Целься в винт! – крикнул Алексей.

– Поучи мою бабушку! – рявкнул Никита в унисон с гранатометом.

Он еще успел увидеть изумленное лицо высунувшегося в дверцу вертолета десантника, как дымный шлейф гранаты соприкоснулся с мельтешащим веером винта, и грохнул ослепительный взрыв. Взрывной волной «Жигули» подбросило, чуть развернуло, но Алексей быстро выровнял движение. Со свистом над крышей пронеслась лопасть винта, ударилась об асфальт и, спружинив, улетела в придорожные кусты.

Некоторое время горящие обломки вертолета по инерции продолжали двигаться вслед за «Жигулями», но затем, потеряв скорость, стали замедленно падать на шоссе.

Полынов отвернулся. Удовлетворения от неожиданно легкой победы он почему-то не испытывал.

Наоборот, к горлу подступила горечь желчи, но в этот раз это была не реакция желудка. На душе было тошно. Он-то понимает, ради чего рискует своей жизнью, и громадные гонорары Веретенова здесь ни при чем. А вот спецназовцы генерала Потапова за что свои головы сложили? Дерьмовая у них служба: ни смысла своей деятельности не понимают, ни нормальной зарплаты не имеют. Ну а «премиальные» на вечеринку в кафе «Минутка» – это так, гроши с барского плеча, чтобы подчиненные мозги водкой задурили и ни о чем не думали, поскольку завтра последует приказ, и изволь умирать. Повзводно, поротно и так далее…

– Отлично сработал! Как по писаному, – похвалил Алексей. – Я уж было тризну по нам заказывать собрался…

– – За дорогой следи, – мрачно оборвал его Полынов. – А то по другому поводу придется в церкви свечку ставить.

Оценка Алексеем его действий царапнула душу. Не на учебном полигоне он «завалил» вертолет…

Еще не осознав до конца возникшее в голове решение, Никита раскрыл сумку и принялся перебирать вещи. Выложил на сиденье сотовый телефон, санитарный пакет с использованными тампонами бросил на пол, туда же последовал сверток с объедками вчерашнего ужина…

– Что ты делаешь? – поинтересовался Алексей, с недоумением поглядывая на напарника в зеркальце.

– С оружием как поступим? – вместо ответа спросил Полынов. – В джип заберем?

– Да ты что? – изумился Алексей. – А если нас на трассе остановят и обыщут? В «Жигулях» бросим и подорвем.

Никита нехорошо оскалился.

– Это ты нормально придумал, – процедил он. – Только на автоматах и гранатомете имеются заводские номера. Знаешь, за кем по номерам оружие числится? Мента из Каменки решил генералу Потапову сдать?

Лицо у Алексея перекосилось и потемнело. Упустил он из виду столь очевидную улику. Не удивительно, до сих пор в акциях они использовали «чистое» оружие и о таких мелочах, как заводские номера, не задумывались.

– Сам понимаешь, что без потерь у нас не бывает, – угрюмо проговорил он. – Да и не наш он… Слякоть…

И вдруг Алексей разразился отборной бранью. На трусливого мента из Каменки, на генерала Потапова, на сложившиеся обстоятельства, на себя самого и, наконец, на весь белый свет.

Никита молча слушал, как напарник отводит душу, и тут неосознанное решение, из-за которого он и взялся потрошить сумку, наконец оформилось в четкий план действий.

– Стоп! – во все горло гаркнул он.

Алексей чисто рефлекторно ударил по тормозам, «Жигули» занесло, некоторое время они шли юзом, затем остановились.

– Ты чего? – недоуменно повернулся Алексей к Никите всем корпусом.

– Выхожу я здесь, – криво усмехнулся Никита. – Моя остановка. На троллейбус пересяду…

– Не понял?

Лицо у Алексея посуровело, он внимательно смотрел в глаза Полынову.

– А чего тут не понимать? – деланно пожал плечами Никита. – Если ты вырвешься из «мышеловки», то меня в Каменке ждать не будут. Да и оружие из «Жигулей» убрать надо. Какая мент ни погань, а я еще никого в своей жизни не закладывал. И не буду.

Он распахнул дверцу и выбрался из машины, таща за собой сумку.

– Тебе в больницу с твоим желудком надо, – неожиданно тихо проговорил Алексей, отводя глаза. Не в привычках «тихушников» выказывать друг другу сочувствие.

– Мой желудок – мои проблемы! – одернул его Никита, извлекая за ремни из машины оружие. – Вечером передашь мне по пентопу подробную карту Каменки и ее окрестностей.

Неожиданное решение заметно улучшило настроение, и он ощутил нечто вроде эйфории бесшабашности. Даже захотелось, явно дурачась, высокопарно добавить: «Операция „Карантин“ продолжается!» – но благоразумие одержало верх, и Никита промолчал.