Карантин

Во-первых, лестница с узкими ступенями была непривычно крутой, с наклоном никак не меньше шестидесяти градусов, и приходилось задирать колени чуть ли не до уровня пояса, а во-вторых, пространственное расположение пролетов в здании в такой степени дезориентировало восприятие окружающего, что сама лестница казалась химерической задачей по топологии из виртуальной реальности. Между первым и вторым этажами было почему-то три пролета, а между вторым и третьим – четыре, и когда Полынов наконец-таки взобрался на площадку третьего этажа, холл оказался не перед ним, как Никите представлялось, а в противоположной стороне. Так «потеряться» в пространстве человеку, наученному в спецшколе с боем проходить сложнейшие лабиринты с изменяемой конфигурацией, было абсолютно непростительно.

Никита недоуменно оглянулся назад, но по видимым глазу двум нижним пролетам лестницы, асимметрично зажатым между стенами, все равно ничего не понял.

– Я уже пять лет здесь работаю, а наша лестница по-прежнему для меня загадка, – услышал он.

В холле на подоконнике сидел бородатый парень лет тридцати, курил сигарету и насмешливо смотрел на Полынова. Был он в тенниске, потертых джинсах, кроссовках и производил впечатление этакого великовозрастного сорвиголовы, для которого что дать прикурить, что в морду врезать – все едино. Именно такие и идут в спасатели, и лучших специалистов, чем они, нет.

– И что, действительно, за пять лет не разобрался, что к чему? – не поверил Никита.

– Не-а! – жизнерадостно сообщил парень. – Я лифтом пользуюсь. Поджилки трясутся, зато голова не болит, так как мозги сушить не надо.

Парень откровенно валял дурака, и это Никите понравилось. С такими контактными ребятами мгновенно находишь общий язык и уже через пять минут чувствуешь себя так, будто всю жизнь их знал. Редкий тип людей – бесшабашных, немного хулиганистых, необязательных в мелочах, – но именно они в серьезном деле тебя никогда не подведут.

– Не подскажешь, как мне найти Беспалова Арсения Николаевича? – спросил Никита, подходя ближе.

Бородач посерьезнел, и первое впечатление о нем, как об отчаянном рубахе-парне, мгновенно улетучилось. Сразу стало понятно, что в обыденной жизни он вот такой вот – открытый да простецкий, но на работе абсолютно иной.

– Полынов? – неожиданно спросил он. – Никита?

– Да… – несколько ошарашенно ответил Никита.

– А я тот самый Беспалов. – Парень соскочил с подоконника и крепко пожал Полынову руку. – Сеня. Арсений Николаевич я только для Снегового.

Он фамильярности не терпит.

Беспалов швырнул сигарету в урну и, подхватив Полынова под руку, увлек его в темный коридор.

– Идем, познакомлю с твоей бригадой.

Коридор был пошире, чем на первом этаже, но, пожалуй, сумрака тут было побольше, поскольку освещался коридор лишь рассеянным светом из комнат через небольшие пыльные окошки над высоченными закрытыми дверями. Наваждение компьютерной игры продолжалось – гулкие шаги по мозаичному полу отражались от невидимого во мраке потолка странным шорохом, будто там копошились потревоженные не ко времени летучие мыши. Для полной убедительности не хватало только плотоядно посверкивающих из темноты красных глаз нетопырей.

Беспалов распахнул одну из дверей и приглашающе махнул рукой.

– Прошу.

Полынов шагнул через порог, и мрачное очарование компьютерной игры кончилось. Словно он сделал шаг не в пространстве, а во времени, в мгновение ока перенесясь более чем на десятилетие назад в Институт молекулярной биологии в Пущине. Пройдя тамбур с душевыми кабинками и металлическими шкафами для одежды, Полынов вошел в лабораторию.

Вытяжные шкафы, кварцевые лампы на стенах, длинный лабораторный стол, термостаты, микроскопы, двадцатилитровые бутыли с хлорамином и пергидролем, делительные воронки на штативах, микробюретки, бюксы с пептоноловым бульоном, чашки Петри с культурами микроорганизмов, реактивы… Сердце екнуло от внезапно нахлынувшей ностальгии. Какой же он дурак был, когда все это променял на спецшколу.

Трое сотрудников в белых халатах – молодая женщина и двое мужчин – сидели вокруг письменного стола у окна, пили чай и ели бутерброды. Здесь, как и в институте в Пущине, чихать хотели на технику безопасности и обедали прямо на рабочем месте. Помнится, как тот же Лаврик, не найдя под рукой ложки, рассеянно выхватил из штатива пробирку со штаммом бубонной чумы и размешал ею сахар в стакане с чаем. Для Лаврика тогда его рассеянность вышла боком: нет, он не заразился, но получил строгий выговор и лишился квартальной премии, так как штамм от высокой температуры погиб.

– Ребята, а вот и ваш новый руководитель! – весело провозгласил Беспалов, входя следом. – Знакомьтесь, Никита Полынов. Прошу любить и жаловать.

Три пары глаз уставились на нового шефа.

– Временный, – поправил Беспалова Никита. – Временный руководитель, на период экспедиции в Каменную степь.