Карантин

Возможно, стирание памяти, причем грубое. Если МБР не хочет тратить круглую сумму на картирование моего мозга ради поиска нужной им информации, этого тем более не будут делать ради сохранения целостности моей личности. В процессе эволюции человеческой памяти не требовалось вырабатывать механизм удобного стирания информации. Чтобы исключить из памяти заданный набор сведений, не затронув больше ничего, требуется проведение колоссального объема расчетов. Единственный дешевый, но эффективный вариант – пройтись бульдозером.

Итак (в порядке убывания вероятности), они могут убить меня, стереть мою память, отпустить. Как изменить ситуацию в свою пользу? Есть ли надежда найти (или изобрести) причины, по которым моим тюремщикам следует оставить меня целым и невредимым? Ведь я так и не знаю, кто они и чем занимаются, да и вряд ли узнаю, если у меня по-прежнему не будет возможности собирать информацию.

Снимки Culex'a все еще у меня в голове. Я снова просматриваю их, один за другим, надеясь на то, что мог не заметить что-нибудь важное. На экранах рабочих станций полно информации, но я не очень-то разбираюсь в цепочках ДНК, моделях белков и нейронных картах. Я могу прочитать их, как ребенок способен прочитать все буквы даже в самой трудной книге, но нет ни малейшей надежды, что я сумею распознать изображенные на экранах структуры, не говоря уже о разгадке возможного направления исследований.

Меня опять кормят. Охранник сменился. Я часами тасую в голове одни и те же факты, но из противоречий не кристаллизуется ничего нового. Побег представляется таким же невероятным, как раньше. Кинуться на охранника – верное самоубийство, с разбегу выбить стекло и выброситься на улицу – шансов выжить чуть больше, но скорее всего меня застрелят еще на полпути к окну.

Чем более призрачными выглядят возможные пути к спасению, тем в большую отрешенность погружает меня «Н3». Эта настройка требует от меня новой информации и сама же знает, что я не могу ее добыть, Она требует, чтобы я сосредоточился на реалистичных стратегиях выживания, но понимает, что их просто нет. Как она поступит, когда у нее не останется ни единой цели, к которой можно стремиться, а хитроумные критерии оптимизации потеряют всякий смысл? Отключится? Смирится? Предоставит мне самому делать выбор из нескольких безнадежных вариантов?

Ближе к вечеру в комнату заходит человек, который вчера вел меня на допрос. Он бросает на кровать наручники:

– Надень и застегни за спиной.

Что на этот раз? Еще один допрос? Я встаю, поднимаю с кровати наручники. Другой охранник направляет пистолет мне в лоб и щелкает кнопкой автоматического режима.

– Куда вы меня повезете?

Никто не отвечает. Помедлив, я застегиваю наручники. Первый охранник подходит ко мне, вынимая капсулу для подкожных инъекций. Я уже почти привык ко всему этому.

Ага, ясно. Давно знакомая процедура, бояться нечего – именно так это и нужно делать. В руках у охранника такая же светло-голубая капсула, как и прежде, но маркировка на ней закрыта его рукой.

– Скажите, куда мы все-таки поедем?

Не обращая на меня внимания, он вытаскивает капсулу из пакетика. Он смотрит прямо мне в глаза, но моды настолько урезали его сознание, что взгляду уже нечего выражать.

– Я хочу знать...

Двумя пальцами он натягивает кожу у меня на шее. Ровным голосом я произношу:

– Я хочу поговорить с вашим боссом. Я не все рассказал ей в прошлый раз. Мне надо объяснить ей кое-что важное.

Никакой реакции. Оружие по-прежнему на автомате, отбиваться – верная смерть. Игла входит в кожу. Остается только ждать.

***

Я открываю глаза и, моргая, смотрю на залитый ярким солнцем потолок. Комната все та же. Настройка, впрочем, снята. Сейчас 16:03, седьмое января. Стул охранника на месте, но самого охранника нет.

Некоторое время я лежу совершенно неподвижно. Мышцы онемели, голова кружится. Когда я пробую встать, чувствую еще большую слабость и остаюсь сидеть на краю постели, обхватив голову руками, пытаясь привести мысли в порядок.

Я испытываю приступ острой, удушливой клаустрофобии. Вот так бы и умер, как славный послушный робот. Хуже всего вспоминать, как я спокойно смирился с тем, что надеяться больше не на что, как послушно прошел все этапы этого пути.

Если бы меня попросили, я бы и могилу себе вырыл.

Но я все еще жив. Почему? Для чего меня усыпили? Если они перекроили мою память, то сработали на редкость чисто – за один день так вряд ли сделаешь. (Впрочем, может быть, прошел целый год, а все, что говорит об обратном, подделано?) Дверь открывается, я поднимаю голову и вижу того охранника, который делал мне укол. Он вооружен, но пистолет висит на поясе, в кобуре. Он, похоже, знает, в каком я состоянии. Может быть, они смыли мои настроечные моды? Я вызываю «Н3», он на месте, и я едва удерживаюсь от того, чтобы включить настройку.

Он что-то бросает мне. Я даже не пытаюсь поймать этот предмет, и он падает к моим ногам. Это магнитный ключ.