Карантин

С ребенком сразу не вышло. Сначала, мрачнея день ото дня, Томка сама ходила по врачам, потом начала таскать Павла. Заставляла его сдавать мыслимые и немыслимые анализы, отправляла на разнообразные, порой малоприятные процедуры, даже устроила таинственную магнитно-резонансную томографию, несмотря на недоумение Павла: а это-то к чему? Он уже начал наводить справки насчет возможного усыновления брошенного ребенка, когда однажды Томка выскочила из фитнес-центра чуть утомленная, но с бодрой улыбкой. Прыгнула в машину, чмокнула Павла в щеку и торжествующе потрясла вакуумной упаковкой с парой десятков пластиковых баночек. Внутри зашуршали белые крапинки.

– Все будет хорошо. – В ее голосе слышалось облегчение. – Была у очень хорошего врача. У очень хорошего. Как он ржал, когда я рассказала, на какие мучения я тебя обрекла! Сказал, что за такого терпеливого мужа надо держаться руками, ногами и зубами.

Она обняла Павла, чмокнула в щеку, шутливо зарычала, прикусив уголок его воротника, и вдруг заплакала.

– Ты что? – Он поймал ее за щеки, уперся переносицей в лоб, слизнул слезу со щеки. – Ты что? Я с тобой!

– Я знаю. – Она спрятала лицо в ладони, стерла слезы, постаралась улыбнуться. – Дурак! Я от радости плачу. У нас все в порядке. У тебя-то уж точно, здоровее, чем ты, не бывает! Доктор так и сказал. Прописал кое-что. Это, конечно, все ерунда, гомеопатия, для самовнушения, можно сказать, но главное не в этом. У меня… – Она, запинаясь, произнесла что-то непонятное. – Ну если перевести на общегражданский – повышенный тонус, здоровья слишком много. Нужно просто постараться – и все получится. Может быть, через год, может быть, через два. Не нужно только торопить природу. Врач так и сказал: через два годика приглашайте на крестины. Если не сладится, плачу тысячу зеленых. Если не вам рожать, так кому тогда? Ты понял?

– Как зовут врача? – спросил Павел.

– Тебе зачем? – Она удивленно подняла брови.

– На всякий случай. – Он запустил руку в ее волосы. – Если что, тысяча зеленых уже в кармане. Знаешь, Дюков всегда так на футбол ставит. Болеет за наших, а рублем голосует за соперника. И ведь по-любому не внакладе. Жаль только, чаще в деньгах выгадывает. Когда стараться начнем?

– А ты разве еще не начал? – замерла она, положив подбородок ему на плечо.

– Нет. – Павел продолжал теребить ее волосы. – Пока еще не старался. Я вообще не хочу стараться. Знаешь, как хорошо не стараться? Я просто живу тобой, Томка.

– Живу с тобой, живу тобой, дышу тобой, дышу с тобой… – Она бросила сумку на заднее сиденье, наклонилась вперед, поймала ладонь Павла, прижалась к ней губами. – Почти стихи. Тогда ты и дальше не старайся, Шермер. Не старайся, пока можно. Если придется постараться, сам почувствуешь. А пока просто живи.

Он и в самом деле не старался. Отдался на волю теплого ветра и уплывал от привычного берега куда-то в солнечное далеко. Иногда даже одергивал себя, особенно когда выскребал узкий подбородок бритвой и всматривался в отражение, пытаясь понять, за что судьба отвесила ему такой бесценный дар. Как так вышло, что в его квартире поселилось чудо, которое умудрилось наполнить его жизнь счастьем, ничего не изменяя в нем самом?

Однажды он спросил ее об этом прямо. В одно из свободных от страйка и работы воскресений, которое они провели в постели. Вечером, когда в огромных окнах начал краснеть закат и Томка, отдышавшись от жарких дневных объятий, вынырнула из душа и отобрала у него телевизионный пульт, Павел негромко проговорил:

– Почему?

– Ты о чем? – Она поняла его сразу, но хитринку спрятала в уголках глаз.

– Почему я?

Тут Томка удивилась всерьез:

– Что творится? Мой самый ироничный и самый невозмутимый муж погрузился в пучину душевных терзаний? Или ты напрашиваешься на похвалу? В самом деле превращаешься в благожелательного зануду?

– Нет, – вернул он на лицо всегдашнюю ухмылку. – Дело в другом. Сбоит немного. – Он постучал себя по лбу пальцем. – Не железо, программка глючит. Понимаешь, чем дольше тебя знаю, тем больше удивляюсь. Ты ведь тоже очень осторожна. Мне даже кажется, что ты много осторожнее меня. И вдруг – увидела, пофехтовала, поиграла в войну полденька – и все?

– Ты же не хочешь сказать, что я совершила глупость? – Она надула губы, но тут же расхохоталась. – Или не веришь в любовь с первого взгляда? Может, мне нужно было за тобой ухаживать полгода? Вообще кто из нас мужчина? Кстати, знаешь, смотрюсь в зеркало и все чаще замечаю на своем лице твою улыбку. Наверное, именно так муж и жена становятся похожими друг на друга?

– Ну надеюсь, что мой нос тебе не грозит… – Он подошел к окну.

Усыпанная черными деревьями снежная равнина таяла во мгле. Вычерченная фарами автомобилей кольцевая казалась рукавом упавшей на Землю галактики.

– Захотела, – коротко бросила Томка.

Он оглянулся. Она лежала на постели точно так же, как лежала в их первый раз. Изогнувшись, положив подбородок на предплечье.