Карантин

Нестыковка была слишком очевидна. Для иностранной или отечественной разведки – он был «Никто». Кому он нужен? Кому он перешел дорогу? Нет, с Бабичем и бандитами все понятно, но вот эти неизвестные, которые присылали серого, – чего они хотели от него? Или шпионская контора решила уничтожить всех, кто мог бы опознать их суперагента? Зачем? Ну уничтожили файлы, фотографии – и достаточно. Жена бросила мужа – какие еще нужны версии? Или все дело в том, что уж слишком крепко приросла Томка к случайному встречному? Зачем же тогда она хотела, чтобы он выучил ее язык, который вроде бы вовсе не ливский? «Не переписывай буквы, они тебе не пригодятся». Или она пыталась его перевербовать? Откуда и куда? Или все дело именно в его пальцах и в его ушах? Ведь газоанализатор реагирует именно на его пальцы и уши!

Павел раскрыл ладони. Объяснение должно было быть простым, но ему почему-то казалось, что истина скрывается в еще большем усложнении ситуации.

Значит, Томка выполняла какое-то задание. Она имела серьезные возможности и полномочия – деньги и новые документы Павла о чем-то говорят. К тому же она неизвестно где пропадала несколько лет. Даже Жора не смог отыскать никакой информации. Возможно, Томка обучалась в какой-то шпионской школе. И ее отец был в курсе дочкиного образования, иначе поднял бы тревогу. Томка легко сделала документы Павлу, значит, у нее не было проблем и с собственным паспортом. Затем что-то произошло – возможно, ее беременность, и Томкины планы изменились. Она попыталась выйти из игры. Причем выйти из игры она попыталась с помощью отца. В пятницу с утра он прислал сообщение, что уезжает на два дня. Раньше он обходился без сообщений. Значит, это какой-то сигнал. Томка сообщает на работу, что не выйдет. Переодевается, берет дробовик, покупает в салоне у дома телефон и отправляется на вокзал, где оставляет для Павла посылку. Затем едет к отцу и там прячет дробовик и записку для Павла.

– Ага! – нервно рассмеялся он. – Дробовик! И три тысячи светящихся пластмассовых шариков. Будь осторожен, Паша, намечается страйкбольная войнушка на принципах абсолютной честности. Только пули у противной стороны настоящие!

Нет, что-то он упустил. Информации не хватало! Ясным было одно: между утром пятницы и вечером субботы, когда Томка отправила сообщение «Паша! Я в беде!», что-то произошло. Возможно, и до нее добрался серый, как он добрался до него? Кажется, в шпионских сообществах отступничество карается так же, как и в бандитских? И Томка попросила у него помощи.

Павел откинулся назад, посмотрел на термос, в который вновь сложил телефоны и газоанализатор. Кто бы думал, что термос с широким горлом для первого блюда послужит ему с такой пользой? А все Дюков: не поеду на пикник без первого, в обед я всегда ем первое, сухомятка плохо влияет на потенцию! Еще раз спасибо, Дима Дюков.

Надо было посмотреть сообщения, но тогда пришлось бы срочно срываться из квартиры, а сил было немного. К тому же все еще болела нога и дергало в боку. С субботнего вечера звонков и сообщений от Томки не было. Ее отец, который вычислил машину Павла у пруда, оставил записку о встрече на среду. Значит, Павел и в самом деле нужен, но не срочно. Почему майор не подошел и не сказал все в лицо? Почему не дождался его?

– Мяу! – поднялся на задние лапы и вновь показал когти тезка.

– Подожди, – отмахнулся от кота Павел.

Тесть не подошел, не дождался. Значит, была опасность. Выходит, среди отдыхающих, которые забавлялись около пруда, был враг. И тесть это понимал. Вряд ли он куда-то просто спешил – хотя бы потому, что нашел время изображать рыбака. Неизвестно, сколько еще дней он просидел бы там с удочкой. Враг был, но тесть записку оставил. Получается, он предполагал, что ее прочтут и враг будет знать, что Павел появится в указанном месте. Для чего тогда он ее написал? Думает перехитрить противника и спасти дочь или Павел – все-таки приманка? Или дичь? Тогда почему враг не взял его сразу у пруда?

Звона в ушах не было, но голова разваливалась на части. Павел поднялся, прошел на кухню, насыпал коту еще корма и отыскал в двери холодильника набор маляра-плейбоя. Под прозрачной крышкой были навалены презервативы, какие-то крема и массажные масла, упаковки но-шпы и цитрамона.

– Спасибо, Дима, – в который раз кивнул Павел отсутствующему и запасливому приятелю и проглотил сразу две таблетки.

Время шло к ночи.

Он вернулся на диван и опять взял в руки карандаш. Дописал в круг Томки: «обморожение на руке Деда». Пометил со знаком вопроса – экстрасенс или ведьма. Хмыкнул на втором слове. Провел тонкую линию от серого к Алексею. Именно Алексей научил Павла справляться со звоном и пальцами. Хотя ведь он мог оказаться и противной стороной? Той самой, против которой была и Томка, и тесть. В любом случае Алексей действовал так, словно знал о том, что однажды Павла будут вычислять. Тонкая линия соединила майора с обоими дядями Федорами. И тем, что замерз в Хибинах, и тем, что погиб под уазиком. Еще одна линия соединила тестя и фотографию неизвестной девчонки.