Караоке

— Алёна, я не понял, ты чем-то возмущена? — улыбнулся он, ловя возмущение в её взгляде в свои объятия.

— Да. Ты что, не мог меня на диван отправить? Ты же не спал совсем, глаза красные, — возмутилась Алёнка.

— Алёна, я выспался, это, во-первых. Бодр и свеж, сейчас только умоюсь и всё. А во-вторых, не смог я тебя на диван положить. Ты так сладко спала в моих объятиях, тебе было так хорошо. Я ведь прав? — и Антон нежно провёл рукой по её розовой щёчке.

Алёнка молча улыбнулась, но переползла на диван, прихватив с собой одеяло.

— Вот и одеяло забрала. Пошёл умываться, — посмеялся Антон, встал и потянулся, расправляя затёкшее тело.

Алёнка посмотрела на него, спрятала улыбку в прищур глаз и промурлыкала:

— Иди. А я ещё поваляюсь.

И она развалилась на диване, задумалась:

«Ну и что это было? Ночью мне приснился сон, я испугалась. Это я помню. Антон меня успокаивал. Но он второй раз успокаивает именно так… И мне чертовски это нравится… Нет, это не просто забота друга. Зачем он врёт мне? Поговорить? Нет. Зачем. Видно же, он пытается скрыть чувства. Пусть скрывает. Я же о них уже знаю. Мне этого достаточно».

Алёна нехотя вынырнуло из-под одеяла, оделась и направилась умываться. В дверях столкнулась с Антоном:

— Чего вскочила? Ты же хотела поваляться, — посмеялся Антон, нежно смотря на неё.

— Иди, поваляйся немного за меня. Я позову тебя на завтрак, — заботливо предложила Алёнка и скрылась за дверью ванной.

Антон улыбнулся своим мыслям, ему так хотелось прикоснуться к её щеке, такой розовой после сна, пришёл в комнату и упал на диван.

«Немного поспать не помешает», — решил Антон. Здесь всё ещё витал запах Алёнки, Антон обнял её подушку и провалился в сон.

— Доброе утро, выспалась? — спросил папа, как только Алёна зашла на кухню.

— Ты что, каждую ночь у мужика на руках спишь? — поинтересовалась мама.

— Доброе утро. Выспалась. На руках спала только здесь. Дома он просто сидит рядом и держит за руку. Здесь не хотел пугать вас. Приступ был сильнее обычного. Вчера пришлось понервничать… Мне это противопоказано.

— Да-а-а… — протянула мама. — Мужика тебе надо. Да такого, чтобы о нём заботилась, а не он о тебе. Сразу бы всё прошло. Быстро бы вылечилась.

Но про Глеба промолчала, боясь очередного приступа дочери.

— Не начинай мамуль. Давай я на завтрак оладушек пожарю. Давно не жарила. Для себя лень…

— Жарь. Помнишь, где что искать?

— Помню.

— А для Антона что ж не жаришь? — спросила мама.

— Так он у меня не живёт. Иногда вместе ужинаем, да Джессику вечерами выгуливаем вместе. И по домам.

— Я думала вы всё это скрываете.

— Нет, мамуль, нечего нам скрывать. Только друзья и его работа, — горько сказала Алёнка, но горечи в её голосе никто не понял.

Алёнка развела тесто и нажарила оладушек, разбудила Машку, которая поведала сестре о ночном разговоре с Антоном. Машка пошла умываться, а Алёнка — будить Антона.

Он спал в обнимку с её подушкой. Алёнка присела на край дивана, аккуратно дотронулась до его щеки своей ладошкой. Антон улыбнулся, но не проснулся. Она пустила свои пальчики в путешествие по его лицу, едва касаясь кожи. Как только её пальчик очертил контур его губ, то сразу был пленён губами мужчины.

— Просыпайся. Завтрак готов, — тихо произнесла Алёна, глядя на мужчину, ставшего для неё таким дорогим и родным.

И Антон, впервые за время их общения, потерял контроль. Он привлек её к себе, обнял и поцеловал. И поцелуй этот был далеко не поцелуем друга. Антон вначале нежно коснулся её губ, а потом провёл языком по её губам и слегка прикусил нижнюю губку Алёнки, требуя приоткрыть ротик и пустить его в гости. Алёнка с легкостью ответила на его поцелуй. Они это поняли, поняли и приняли этот поцелуй. Оторвавшись от Алёнки, Антон тихо произнёс:

— Извини. Я не должен был этого делать.

Она хотела возразить, но Антон прервал её:

— Алёна, давай обо всем поговорим дома. Хорошо?

Она согласно кивнула, но в глазах её появилась грусть. Ей так нравилось, когда он говорил «дома», «домой», «у нас». Как ей хотелось, чтобы это действительно было так.

Позавтракали и стали собираться в дорогу.

Пока Алёнка прощалась с мамой и Машкой в доме, Антон и Виктор Тимофеевич общались на улице.

— Береги мою дочь. Тебе я могу её доверить, — попросил Виктор Тимофеевич. — Алексеевна — баба у меня дура. Если что в башку свою вобьёт, оттуда даже клещами не вытащишь, пока своего не добьётся. Поэтому, Антон, не надо чтобы Алёнка сюда приезжала. Доведёт её мать. Машка понаглее, эта и ответить матери может. А Алёнка всегда молчала, да мать слушала. Поэтому и прошу за Алёнку.

Антон, слушал Виктора Тимофеевича, курил.

— Виктор Тимофеевич, ничего ни обещать, ни точно сказать не могу. Одно обещаю, я не обижу Алёнушку и всё сделаю, чтобы ей было спокойно.

Из дома поспешно вышла Алёнка, подошла и поцеловала на прощание отца, ласково посмотрела на Антона:

— Поехали? — спросила, положив руку ему на грудь.

— Поехали, — он в ответ нежно сжал её пальчики.