Карась Ершу не товарищ

К а р а с ь. Какое там. "Строжиться". Ага. А знаешь ли ты современную молодежь?

Ё р ш. Я!!?? Знаю ли я!? Спросил, едреныть. У кого спросил?  У меня?!

К а р а с ь. "Строжиться", ага. Они и напротив этого своё мнение имеют. Она — актриской в местный наш, мелкодраматический. Приняли ее. Роль дали. "Ах, главреж сказал, что у меня фуэте, как у Кшесинской."

  И сразу обнаружилось в ней особенное женское кокетство. Неприятное.  С батюшкой под хвощем сидела, в тени, в тиши, пускала там пузыри. А замужем-то  вырвалась, и начала, и начала хвостом чертить. И всё перед зеркалом, всё перед зеркалом вертится. Я уж было и подумал, на портных да шляпников разорюсь.

Поначалу когда друг на друга любовались да миндальничали я и расщедрился. Накупил ей дамских фасонов из крайнего сезона.

В роскошном положении была:  шелковая блуза на ней, чепчик  последнего фасона. Платьев  разных — и шерстяных и шелковых (щелкает на счетах.);   подвенечное блондовое  на атласном чехле да три бархатных разных оттенков; креповое с золотом сшила; — это будет четыре; два  газовых да креповое, шитое золотом, — это семь; три  атласных да три грогроновых — это тринадцать; гроденаплевых  да гродафриковых семь — это двадцать; три марселиновых, два  муслинделиновых, два шинероялевых — много ли это? — три да  четыре семь, да двадцать — двадцать семь; крепрашелевых  четыре — это тридцать одно. Ну там еще кисейных,  буфмуслиновых да ситцевых штук до двадцати; да там блуз да  капотов — не то девять, не то десять. Да и захотелось ей, из  персидской материи сшила.

Ё р ш. Эко как!

К а р а с ь.  Я уж со счета сбился. (трясет счетами.)  А обувка?  "Зачем тебе, — спрашиваю, — тридцать две пары босоножек? Ты что? Сороконожка?"

Ё р ш. Вот-вот. Вот так. В мутной речке дна не видно.

К а р а с ь. Шкафы не закрываются! Шифоньер лопнул!! (передразнивает.) "Мне нечего носить. Купи мне горностаеву шубу. У всех есть, а у меня нет!"

                                              в зал

А у вас не так, мужики? Или она вам покупает? Носки на Новый год?

Ё р ш. Вот-вот. Вот так вот.

К а р а с ь. Но молодая, молодая же. Что уж там... Снисхождение надо  проявлять. Я взрослее, так должен быть и умнее, не так ли?

Ё р ш. Да-а, тут надо строго.

К а р а с ь. Так что, скажу тебе: быстро проявилась вся ее сущность. (передразнивает.) "Я барышня взрослая, хочу пряники ем, хочу халвай закусываю".

Инфантильный эгоизм. Все ей должны в силу молодости и красоты. Считала себя звездой. Все улыбки, комплименты только ей. А сама — бревно бревном. Да бревно еще и лучше, поверь мне. Бревно отзывчивей.

Сердце ее, конечно, не доброе, оказалось. Совсем даже. 

Не прямое и, вдобавок,  испорченное сызмальства.

 Сразу не поймешь, да и....  притворялась умело. Ох и умело.  Да и вообще: нет там ничего — ни ума, ни чувства. Попрёки и слезки притворные, чуть что.

Ё р ш. Знаем мы эти слёзки. Ага. Слёзки.

Женщины только притворяются сентиментальными. Да и что тут поделаешь? — закон судеб, круг житейский.

К а р а с ь. Хоть кому-то выскажусь.

Ё р ш. Выскажись. Уж мне-то можно.

К а р а с ь. Плохой солдат Рабинович. Слов не подобрать своих.  Одни междометия.

                                  выходит на авансцену, обращается к залу

 "О слезы женские, с придачей нервических, тяжелых драм! Вы долго были мне задачей, я долго слепо верил вам, и много вынес мук мятяжных. Теперь я знаю наконец: не слабости созданий нежных, — вы их могущества венец. Вернее закаленной стали вы поражаете сердца. Не знаю, сколько в вас печали, но деспотизму нет конца!"

Ё р ш. Лихо! Крепко сказано. Не в бровь, а в глаз.

К а р а с ь.  "Зачем не мог я прежде видеть? Её не стоило любить, её не стоит ненавидеть... О ней не стоит говорить".

Ё р ш. (задумчиво.). О ней не стоит говорить...

К а р а с ь. А ведь всё на поверхности было. Глаза-то открой, да.

Считала себя, цитирую : "восхитительной стервой и белой ведьмой".

Нравилось ей такой вот эмансипэ себя представлять. Все новости знает, все-то сплетни знает, любой мужской разговор поддержит.

Ё р ш. О-хо-хо.

К а р а с ь. И всё про пороки и низости театральных своих: "эта та ещё профура, а этот так вообще идол". Всем косточки перемыла добела. А уж если разозлится, так всё, Аррмагедон.

Называла меня знаешь как? "лютой коварной кошкой". О как! (передразнивает.) "Я добрый, я добрый". И где же доброта твоя!? Один сплошной эгоизм! Ты меня не любишь и никогда не любил. Я для тебя лишь  ширма! Молодая, красивая. Рядом с корявым стариком!!"

Ё р ш. (присвистнув.) Это про тебя она так? Про тебя? "Со стариком?" О, как. Ё-ё-ё-ё...

К а р а с ь.  (негодующе.) А-а-а.  Угораздило же!! К Водяному!! в болото! к крокодилам в реку Амазонку! На берег!! Пусть ее комары едят. И мухи.

Ё р ш. (показывает  пустую бутылку.). Сухо! Наливай. А то уйду.

К а р а с ь.  Сухо тебе, сухо. По полбутылки враз себе заливаешь. Да мне не  жалко, ты мой гость дорогой. Боюсь, нажрешься ты, как в Свердловске. В этой речке-говнотечке у кинотеатра "Космос". А потом?...

Ё р ш. "ЛяпИ, чего ж там", как скобари говорят, доставая из под пальто молоток на длинной ручке.