Карат. Чёрное сердце

Мои пальцы скользили внутри по горячим, влажным стеночкам, раздвигая их, лаская, делая так, чтобы волны жара в теле нарастали, превращаясь в то цунами, сдерживать которое не будет сил.

Когда что-то обжигающе горячее снова лопнет внутри меня, оставляя внизу живота мелкие судорожные спазмы в попытке скрыть стон, кусая губы.

Так стыдно и низко.

Но так приятно.

Дыхание еще не могло войти в свой ритм, и живот сжимался от отголосков ядовитой сладости, когда я стыдливо покосилась на кровать Тайги, чтобы убедиться в том, что она не стала свидетелем того, что происходило под тонким покрывалом, вздрагивая всем телом, потому что вдруг уловила движение у открытой двери.

Холодный пот тут же выступил по всему телу и ладони стали холодными.

Черт!

Может показалось?

Замерев, я всматривалась в ночной мрак спящего коридора, выкручивая все свои чувства на максимум в попытках уловить что-либо: посторонний звук, запах, какое-либо движение в этой темноте, слыша, лишь как затравленно заколотилось мое сердце.

Меньше всего на свете я бы хотела, чтобы меня застали за подобным унижающем занятием мои братья!

Кровь прильнула к лицу, когда я села на кровати, понимая, что не могу просто лежать и бездействовать!

Еще в раннем детстве я четко уяснила одну простую суть – нужно смотреть в глаза своему страху, пока он не стал сильнее тебя.

Наша спальня с Тайгой располагалась на первом этаже большого семейного дома мамы Зои, в котором было место абсолютно для всех. Как раз рядом со спальней малышей. И мы никогда не закрывали на ночь двери, чтобы услышать, если они проснуться и поспешить к ним. Сразу за нами была комната мамы Зои, а чуть дальше наша огромная кухня, которая в любое время суток была центром притяжения каждого Бера.

Все семейные пары располагались на втором этаже. Там же была и спальня папы, самая дальняя, по той простой причине, что мало кто мог выносить воистину королевский храп нашего отца.

Сапфир и Мишка жили отдельно в доме, который изначально строили для Ягоды и Янтаря, поскольку им было тяжело привыкнуть к большому количеству людей в одном месте, где всегда было крайне шумно и эмоционально.

Сумрак жил отдельно в городе Гризли, появляясь рано утром и уходя поздно ночью.

А Карат…этот Кадьяк с ядовитыми глазами пропадал неизвестно где, возвращаясь лишь изредка и не вдаваясь в подробности, где жил и как.

С той нашей последней неудачной вылазки в очередной клуб в поисках отца Микаэлы, Карата больше никто не видел.

Откинув покрывало и поправив на себе тонкую майку, в которой спала, я крадучись вышла из комнаты, напряженно вслушиваясь и стараясь убедиться в том, что мне всего лишь показалось.

Говорят, что у страха глаза велики, а у стыда они оказались ещё больше!

 Проходя бесшумно мимо спальни малышей, я заглянула к ним, чтобы убедиться, что все крохи сладко спят и будут дружно сопеть до раннего утра, которое должно было наступить уже через пару часов, сворачивая в конце концов на кухню, чтобы тяжело и протяжно выдохнуть и потереть уставшие глаза.

Нет, поблизости никого не было.

Но это неприятное чувство внутри только усилилось и стало жечь горечью.

Я выросла в большой семье, где ни у кого не было секретов. Что бы не происходило вокруг, кто бы не ругался и что бы не чувствовал -  все знали об этом в силу невероятной остроты обоняния Берсерков. Пусть часто это приводило к ссорам, а иногда заставляло нервничать, но все были максимально честны друг с другом.

Теперь же я чувствовала себя сродни вору….я чувствовала себя грязной и низкой, оттого что скрывала один маленький грязный секрет, который никак не выходил из головы и пустил этот непреодолимый яд в моем теле.

- Чтоб тебя!... -  прошипела я себе под нос в спящем доме, повернувшись к холодильнику и уже взявшись за его прохладную ручку, чтобы достать холодной воды, когда остро ощутила за своей спиной жар тела.

Не нужно было даже оборачиваться, чтобы понять, кто именно стоял за мной, потому что его аромат сложно было спутать с кем-то другим.

Реакция моего тела была быстрее хоть одной здравой мысли, когда я тут же отскочила от источника опасности, собравшись в единый комок из нервов и оголенных эмоций, словно меня пытались ошпарить открытым огнем.

Первый выпад Карата я отбила, когда кухню наполнил его мурлыкающий низкий смех, и в темноте комнаты сверкнули глаза, что казались почти черными, но я не позволяла себе расслабиться, сделав шаг назад лишь для того, чтобы встать удобнее в боевую позу.

- Хотел спросить, скучала ли ты по мне, детка, но теперь все вижу сам, - его широкая хищная улыбка была соблазнительной и заигрывающей, но я не поддавалась ей, сосредоточившись лишь на собственных импульсах и его скорости, которую человеческому глазу было и не заметить, - Тренировалась каждый день в мыслях обо мне?

Я не ответила, готовая просто зарычать, и снова отбивая его ладонь, которая тянулась ко мне, чтобы пустить яд по венам, от которого я так и не смогла избавиться до сих пор.

Карат снова рассмеялся, хмыкнув и выгибая брови:

- Совсем не дурно.