Карат. Чёрное сердце

— Я не оставлю свой дом!

— Зои, — Сумрак подошел к женщине, впервые представ перед нами совершенно обнаженным, показывая совершенное тело, чтобы обнять ее осторожно и нежно, вытирая широкими ладонями слезы с ее бледных щек, — моя дорогая Зои! Мы построим тебе новый дом! Еще больше, еще краше, чем этот! Только не плачь, прошу. Возьми с собой всё, что захочешь. Сердце нашей семьи всегда будет там, где ты!

Мужчина поцеловал ее в ладони, кивая с теплой улыбкой, и никто не посмел пошевелиться до тех пор, пока Зои тяжело выдохнула и кивнула в ответ. Даже папа молчал, наблюдая за другом и пихая в плечо Нефрита, который по-прежнему стоял рядом, пока все разбежались помогать друг другу или узнавать новые тайны:

— Проснись уже, Шмель! Бери Фантика и Сапу и пригоняйте все ваши машины во двор! Нужно погрузить детей, а потом всё, что влезет!

Когда папа повернулся ко мне, я напряженно застыла, зная, что он не сделает мне ничего плохого, только глядя умоляюще в его глаза, потому что его боль ранила меня в сто раз сильнее собственной.

— Папочка, я клянусь, что ничего не было, — прошептала я, когда мой большой громкий, но такой любимый отец подошел ко мне, неожиданно сгребая в свои ручища, отчего я на секунду задохнулась, но не от боли, а от переполняющей любви к нему и от безграничного доверия.

— Я знаю этого жука лучше, чем ты, дочка, — вздох папы был протяжным, долгим и таким, словно в эту секунду он всё понял, принял и смирился. — …По крайней мере, это не какой-то вшивый человечишка из города или неясный плешивый медведь из Бурых или Гризли. Не знаю, что ты там в нем нашла, может, я потом тоже увижу, — он поцеловал меня в окровавленное плечо, тут же буркнув: — но нос я ему всё равно сломаю!

— Мы еще ничего не решили… — тихо и краснея проговорила я, не успев ничего добавить о том, что Карат дал мне право выбора, как отец фыркнул:

— Ты только посмотри на них! Вся семья уже в курсе, а они не решили еще, видите ли! Я уже и имя вашей дочке придумал!

— Давайте вы потом обо всём поговорите, пап? — Сапфир снова нес бледную Мишку на руках в сторону дома, кивая нам следовать за ним. — Огонь ждать не будет, а машин у нас недостаточно!

Когда папа вытаращил глаза, я не сразу поняла, по какой причине, сначала решив, что это такая реакция на машины в попытках придумать, как мы будем искать другие в сложившейся ситуации, ведь времени оставалось крайне мало. Вот только ошеломленно распахнула глаза сама от его оха:

— А чего сразу не сказали, упыри?! Если не родите мне девочку — буду дуться до конца года!

— Девочку?.. — слабо прошептала Мишка, нахмурившись и глядя в глаза Сапфира, которые тоже округлились, а ноздри затрепетали, явно улавливая теперь то, что до этого было скрыто. — Пап?..

— Что «пап»? Будешь теперь питаться жирной рыбой и морковкой, дочка!

Медвежьи боги!

Как я этого сама не поняла?

Сердце тут же заколотилось восторженно и захлебываясь от умиления, которое я редко испытывала, если не сказать, что не испытывала никогда до этой секунды!

Наша Мишка была беременна!

А вот бедняга Сапфир, кажется, едва не споткнулся, только прижал к себе любимую сильнее, пока не в состоянии заговорить, только хрипло выдохнул:

— Мы ждем ребенка?..

— МЫ ждем девочку! Что вы там ждете, я не знаю! — отец вероломно забрал из рук Сапфира ошеломленную девушку, кивая ему. — Всё! Вали за машинами, Мишка теперь под моим бдительным контролем! БЕГОМ! МАРШ!

Ноги Сапфира были ватными, пока он сделал пару неловких шагов, и, глядя на него, я не смогла сдержать улыбки, обращаясь с укором к отцу:

— Даже поцеловаться им не дал!

— Нацеловались уже! — только фыркнул он в ответ, тут же размашисто зашагав к дому с Мишкой на руках, откуда скоро раздался его рокот, раздающий указания: — Девочки! Собирайте всё, что нужно, из кухни! Ягодка, ты к спиногрызам! Как подгонят машины — загружай малышню в люльках! Малик! Дуй на периметр и смотри, чтобы огонь не подошел близко! Алекс, пакуй Гранта и заклейте рану Звезде!

— Я в порядке, пап, — войдя в дом, я тут же оказалась в центре активной деятельности, с дрожью в сердце отмечая, что девочки всё делали быстро, молча, сосредоточенно, но со слезами на глазах.

Все полюбили этот дом всей душой.

Он был построен руками наших братьев с огромной любовью к той, кто стала матерью для всех нас, не разделяя по крови и рождению.

Он стал центром нашей семьи, самым любимым и душевным местом, и оставлять его сейчас было подобно тому, что отрывать кусочек своей души.

— Звезда, идем! Промоем твою рану и посмотрим, что там с этим дротиком, о котором говорил Карат, — навстречу мне вышел Алекс — единственный из людей, кто не был парой Берсерка, но стал частью нашей семьи за свою сдержанность, ум и верность слову.

— Я правда в порядке, — закивала я быстро, стараясь убежать помогать девочкам или хоть кому-нибудь, чтобы не стоять в стороне от общего горя. — Мы можем сделать это потом, когда вернется Карат. Он больше знает об этом и сможет рассказать гораздо лучше меня.