Каратель

Завалят и приберут к рукам дело. И никто их не осудит… Кто сильнее, тот и прав.

Поляк молчал, курил и смотрел на Козыря. Он отлично понимал, о чем думает сейчас русский вор. Марек не собирался его убивать: какой смысл? Денег от этого не прибавится… Смысл в том, чтобы вернуть товар и нагрузить русских сверху. Они это заслужили.

На Марека тоже давили… еще как давили. Слава Богу, что прошла все-таки горячка первых дней, и все поняли, что быстро вернуть товар не получится. Возможно, вообще не получится. Вот тогда начнутся серьезные разборки, начнут гибнуть люди в разных странах, и никто не застрахован от пули или тротиловой шашки под днищем автомобиля.

Козырь молчал, обдумывая ситуацию.

Марек молчал, ожидая ответа Козыря.

Четыре торпеды – двое поляков и двое русских – тоже молчали. Никто не знал, чем может обернуться разговор… но у телохранителей Козыря оружие было, а у поляков – нет…

Молчал генерал-майор Гаврюшенко. Он думал: ну, твою мать, я попал! Это ж я с уголовниками сижу! И слушаю их терки – разборки… в присутствии быков! Это же х… знает что! Надо встать и уйти.

Но встать и уйти генерал не мог. Он продолжал сидеть и слушать, делая вид, что смотрит телевизор и пьет виски.

– Товар еще можно вернуть, – сказал Козырь. – У нашего «крестничка» хата есть в Новгородской области… туда он сбежал… Самого-то там уже нет, но товар, я уверен, там спрятан. Больше негде.

– А может, – сказал Марек, – он его уже сдал?

– Кому? Кому он сдаст центнер товару? Затаренный он, выжидает… так?

– Можетбыть. Очень даже может быть… – произнес Марек задумчиво. Потом налил себе виски и сказал:

– Поедем в Новгород, посмотрим.

– Кто? – спросил Козырь.

– Как кто? Ты, я, твои люди и мои люди.

– Поехали, – сказал Козырь. Он, признаться, не ожидал такого предложения. – Когда?

– А чего тянуть? Завтра и поедем.

На следующий день около полудня два автомобиля – «мерседес» и «чероки» – выехали из Москвы и покатили по трассе Е-95 в сторону Новгорода.

В купе «Красной стрелы» Лидер снял пиджак и – с видимым удовольствием – ботинки: весь день на ногах, а годы уже не юные… Но дело-то сделано, и это главное. Амазонка – молодец, умница. Даже не думал, что все так гладко пройдет. Думал, придется уговаривать. С Африканцем-то покойничком она была, можно сказать, в приятельских отношениях… А это не просто – стрелять в человека, с которым ты чай пил… не просто, не всякий себя преодолеть может.

Перрон поплыл назад, назад. Прощай, столица. Сто лет тебя не видеть… как тут Председатель работает?

При мысли о Председателе настроение у Шахова испортилось: с Председателем еще предстоит объясняться. Он, мягко говоря, не одобрит ликвидацию Таранова… Да и черт с ним! Что сделано, то сделано, обратно не воротишь. Либо он принимает ситуацию такой, какова она есть, либо…… Ладно, разберемся.

Игорь Павлович достал из сумки бутылку коньяку, комплект стаканчиков и лимон. Из чехольчика на поясе – выкидной нож. Нож был самодельный, зэковской работы, и однажды спас Шахову жизнь. Это было давно, когда Игорь Павлович еще не был Лидером.

Выпрыгнуло лезвие, Шахов аккуратно нарезал лимон, разлил коньяк и сказал:

– Ну, Амазонка, давай… так сказать, помянем.

А Ирина посмотрела шальными глазами, ничего не ответила и залпом выпила коньяк… Сразу, без перерыва, налила себе еще. Нервничает, подумал Лидер.

Он тоже налил себе, выпил. По телу прокатилось приятное тепло. А поезд ускорялся, ускорялся, перестук колес становился все чаще, мелькали огни.

– Я готов, Амазонка, – сказал Лидер с улыбкой.

– Что? – спросила Ирина рассеянно.

– Я готов расплатиться… твердой валютой.

– Я же сказала: критические дни…

– Н-ну извини – забыл.

Всю ночь Ирина Царицына проплакала в подушку. Лидер громко храпел. «Красная стрела» летела в Санкт-Петербург.

* * *

Из Москвы Иван уехал на электричке. Двигался на перекладных: Тверь – Вышний Волочек – Бологое… Он все делал правильно, но это была правильность зомби. Он покупал билеты, ловко избегал встреч с милицией и даже беседовал с попутчиками. Он через силу запихивал в себя сосиски в столовках, заливал их дрянным кофе и даже «читал» газету.

Заложенная в нем программа была весьма совершенна и работала автономно от сознания. Сознание, обожженное пулей Ирины Царицыной, требовало немедленной и беспощадной мести… Умная программа диктовала другое: лечь на дно, выждать, сделать все хладнокровно, без спешки.

Повинуясь программе, Иван поехал туда, где его гарантированно не будут искать, – в Новгородскую область, на Городно. Только законченный идиот может предположить, что он вернется в засвеченный адрес.

Электричкой Иван доехал до Крестцов, а оттуда попутками до Анциферово. Последние двадцать километров он прошел пешком и спустя сутки после выстрела в «Метрополе» пришел на хутор лесника.

* * *

Щенок был маленький, глупый и норовил укусить за палец. Таранов и дядя Саша – распаренные, в простынях, сидели в предбаннике. Щенок возился на полу, тихонько повизгивал и грыз ноготь на Ивановой ноге.

– Как назвал-то? – спросил Иван.

– Как-как? Известное дело – Чуком…

– А почему не Геком?