Каратель

Поняв, что с отвесившим губу иринисом что-то не так — и здорово не так, Райерсон наконец прислушался к внутреннему голосу и обомлел. Да. «Здорово не так» — это сказано очень мягко. Успеть. Этот местный, похоже, чуть было не сумел нас всех провести. Успеть. Срочно наверх — может, они уже окружают пост. Нет, как все-таки нагло-то, а… Тело еще пыталось сообщить охваченному догадкой сознанию, что успевать уже некуда, что за дверью подозрительно тихо, а нормальный безопасный фон отсутствует уже довольно длительное время — значит, затвором щелкал Кто-то Чужой; но Райерсон уже тянул дверь на себя.

Вопрос «Наверх или этого» решился сам. Почувствовав приближение человека за дверью, Ахмет подтянулся к двери вплотную и приготовился бить.

Едва дверь раскрылась на удар, Ахмет одновременно с шагом вперед от души ткнул стволом в район рта появившегося силуэта.

В глазах майора полыхнуло, рот наполнился рассыпчатой жгучей болью, почти непереносимой, — но тело успело понять, что от него требуется, и мягко опустило себя, следуя за жестко тянущим вниз стволом сначала на колени, а потом на бок.

Дождавшись более-менее осмысленного взгляда, Ахмет вопросительно пошевелил во рту американца хрустящее обломками тягучее крошево — мол, все понял? Морщась и глотая бой, тело Райерсона дернуло головой — все.

— О'кей, — резиново ухмыльнулось одноглазое чудовище, втыкая ствол Райерсону под челюсть.

— По-русски можешь? — тихо спросило чудовище и тут же переформулировало: — Ты понимать рашен? Э… ду ю спик?

— Ы… — ствол не давал челюсти двигаться, и Райерсон снова дернул головой, едва не ослепнув от жаркой волны боли в разможженном рту.

— Тогда пошли. Стенд ап… энд… о, валкинг.

Райерсон осторожно поднялся, неся поврежденную голову как снаряженную мину. Обшлепав упертого в стену караулки американца, чудовище извлекло содержимое карманов. Боясь пошевелиться, Райерсон слышал, как оно удовлетворенно хмыкало, щелкая затвором беретты:

— Oba-na, kakaya mashinka… I postreliat uzhe uspel. Krutoi tipa, da? James Bond?

Потом сзади послышался пластиковый скрип служебного удостоверения, и русский обозначил знание начатков английского:

— Marc Elvin Ryersohn. US Navy. Да ты у нас целый майор, смотри-ка. Породистый, значит… Че ж ты здесь забыл, моряк с печки бряк? Ладно, пошли.

Поняв, что надо идти, Райерсон тем не менее предпочел дождаться тычка собственным глушителем:

— Ну, че стал. Go. Те, наверху, по-русски понимают?

— No… Нет. Albanians. Это албаншы, — скорчив страдальческую гримасу, прошепелявил майор. Он быстро сообразил, что статус русскоговорящего нынче критерий отбора в живые… Да хоть бы они вообще русскими были. Нашел дурака…

Русский толкал его к лестнице наверх, и Райерсон, неловко переставляя чужие ноги, молился, чтобы бойцы наверху не среагировали. Однако все обошлось — русский не позволил бойцам даже толком обернуться, из-за спины майора сноровисто прострелив головы всем троим.

Держа Райерсона на прицеле, русский обошел все амбразуры, осматривая местность.

— Есть еще? More?

— Нет, — понял русского Райерсон. — Only… все здесь есть, там нет. Никто.

— За сколько приедут? In car? That time? — ткнул пальцем русский в сторону базы.

— Нет… Не приехать. Не узнать… — майор замешкался, силясь вырвать из памяти то шипящее змеиное слово, которым русские называют connect, и изобразил человека, прислушивающегося к телефонной трубке. — Connect…

— А, нет коннекта, — догадался русский. — Связь кирдык. No signal, aгa?

Райерсон поспешно кивнул.

— О'кей, — снова улыбнулся Райерсону русский, поднимаясь. — Тогда go, морячок. Very speed. Или fast.

…Куда? — задыхаясь от бега по сугробам, панически думал Райерсон. — И зачем?… Все равно пристрелит, зачем я бегу?…

Однако сбавлять темп не решался — попытавшись разок потормозить, он получил очень внятное предупреждение, и его тело зареклось впредь творить такие глупости. Лучше уж умереть на бегу, думал майор, хотя прекрасно знал, что ни от бега, ни от потери крови не умрет: о первом в свое время позаботились инструкторы, а второе — от такого еще никто не умирал, течет уже не так и сильно, не то, что в первые мгновенья, от силы пару унций в минуту. Когда дорога осталась далеко позади, русский перешел на шаг, и Райерсон облегченно принялся заматывать оторванным воротником рубашки место, где несколько минут назад был указательный палец. Кровь капала на и без того багряный от восходящего солнца снег и потому казалась чем-то излишним и безобидным.

Оглядевшись, Райерсон понял, куда его так целеустремленно гонит русский — они явно направлялись в сторону кладбища, виднеющегося меж покрытыми снегом березами.

Перед самой оградой русский остановился и присел на высокой заструге, указав Райерсону жестом встать перед ним.

— Пора поговорить, морячок.

— Я флуфаю.

— Ты ведь не простой морячок, правильно? Обожди. Слышь, как там тебя, Марк, я тебя не буду спрашивать, как быка — хочешь жить или нет. Я понимаю, что ты не бык, что ты серьезный парень. Жизнь я тебе не предлагаю, ты получаешь жизнь бесплатно. Я предлагаю тебе сделку. Дил. Ты понимаешь, что я говорю?