Каратель

— Да, — выдохнул Райерсон, не замечая боли в разбитых губах и деснах. Теперь он был весьма состоятельным человеком. А если русский отдаст ему еще и те два…

— Что косишься? Еще хочешь?

Райерсон прекрасно понимал, что русский оставил эту парочку для него — другого применения камням в данной ситуации просто не было; что он приготовил их еще для какого-то вербовочного трюка или примитивно пообещает отдать их после завершения сделки. Райерсон все понимал — но отвести взгляд от кулака не мог. Ему даже хотелось крикнуть — мол, чего ты тянешь? Я сказал «да» уже не помню, сколько раз! Я и так уже готов собственноручно перестрелять хоть всю базу, ты что, не понимаешь?! Не надо никаких игр, только отдай их мне!

— Я фделаю фcе.

— Конечно, сделаешь. За такое бабло, сдается, ты роту армян обслужишь и от счастья разрыдаешься, — непонятно выразился русский, весело щурясь на Райерсона. — Да на, держи, не косись. Это я так, посмотреть хотел. «Загадочни рюсски душа», знаешь ли… На пиво тебе. Любишь пиво, Джонни?

— Да, — ответил Райерсон, пиво недолюбливающий.

— Молодец. Слышь, Джонни.

— Фто?

— Я не буду ставить тебе конкретной задачи. Что мне надо, ты понимаешь. Понимаешь?

— Да.

— Ну-ка, скажи мне. Раз понимаешь.

— Ты хочеф унифтофить бейф… бафу?

— Точно, Джонни. И ты мне нужен. Consulting.

Ты будешь стараться, чтоб у меня не было потерь. Стараться — знаешь слово? Тебе ведь осталось только уйти. Да, Джонни?

— Да, — уже привычно вытянулся Марк. — Я буду ф-фт…

— Не шипи, я понял. Если я не потеряю людей, ты уйдешь. Я покажу тебе куда и как. Я дам тебе то, с чем ты дойдешь. Ты понимаешь, что я тебе говорю, Джонни?

— Да.

— Ты веришь мне?

— Верю.

— Тогда ты мне поможешь перебить всех. И не потерять ни одного.

— Это… Это невофмофно. Фыкф хандрид… Фыффот ин бэйф… на бафе…

— Знаю, Джонни. Поэтому старайся, думай, как дело сделать, — выдержав длинную паузу, Ахмет добился, чтоб Райерсон проникся фактом — он в трубе, из которой есть только один выход.

— Я понял, — кивнул Райерсон.

— Ну все, — поднялся русский, — пошли. Готовь приветствие, ща к народу выйдешь. Которому ты, бля, свободу принес…

32

— Интересно, приведет хоть такого же?

— Тут вернется, и уже хорошо.

— Да, че-то он больно уж круто подписался.

— Серег, а ты че думаешь? Че молчишь?

— Он всегда делает то, что сказал. Сказал — приведет, значит, приведет.

— Ну…

— Да. Солнце-то уж, вон, показалось.

— И главное — как? На блоке че, думаешь, начальство часто бывает? Хы, щас. Начальство, оно в штабах все больше.

— Да я и говорю, что просто одного оттель привести — уже хоть к Герою представляй. Просто сходить-вернуться уже реальное дело, а взять ихнего начальника, хоть самого завалященького, да вернуться… Не.

Как же тяжело. Это, наверное, тяжелее всего — подписаться за другого. И сидеть ждать. Сережик едва сохранял мрачно-решительный вид, но в животе было пусто и холодно, а руки крупно дрожали. Сроки прошли. …Да чтоб я, да хоть раз… — скрипел зубами молодой Хозяин, зарекаясь на будущее выпускать из своих рук инициативу. — …Сука, Старый, развел, блядь, как дурачка… «Ждите там, крассвету приду…» Вон, блядь, солнце уже все вылезло… «К рассвету…»

Едва раскрывая рот, чтоб что-то отвечать мужикам, Серега лихорадочно считал варианты — как быть, когда солнце станет желтым и надо будет отвести людей обратно. Ведь это все. Конец. Из-за Старого он автоматически становится никем, теперь его сможет послать любой. Или вообще замочить, если начать строить…

— Э, але, гараж! — на крыше захрустели мерзлым железом шаги караульного. — Идут!

Толпа, устроившаяся в целой половине домика кладбищенского сторожа, зашевелилась.

— Губа, эй! Че «идут»?

— Ведет, что ли?

— Ну ни хуя себе…

— Так, на месте! — звонко осадил дернувшихся Сережик, не веря своему счастью. — Куда, бля!

Выскочил на улицу, автоматически беря на карандаш буркнувшего вслед что-то неодобрительное. …Старый, сука! Идет! Где ж тебя, гада, носит! Я тут чуть не ебнулся, гад ты!.. Дернувшись сперва побежать навстречу, Серега осекся и спокойно встал у березы, привалясь к ней плечом: похоже, помощи Старому не требовалось. …А хозяйка-то… Ишь ты, не как эти, тоже старый. Может, впрямь какой начальник… И главное, не шугается Старого. Странно…

— Старый! Че так долго! — не зная, что сказать, выпалил Серега приблизившемуся Ахмету, косясь на пыхтящего Райерсона.

— Нормально, — отдуваясь, буркнул Старый, толкая пленного к разбросанному близким взрывом углу домика. — Заходи, Марк. Встреча с трудовым коллективом.

Мужики угрожающе загудели, пропуская Райерсона внутрь своего кольца. С разлохмаченных балок на крыше спрыгнул Лесхоз, засуетившись у свободной стены, где Ахмет с ночи приказал прикрутить лямки для растяжки языка.

— Вот, готово все, э, Ахмет, ноги сюда вот, руки сюда…