Каратель богов

– Увидишь, – заверил меня деловой партнер и, плавно сняв револьвер с боевого взвода, вернул свою внушительную пушку в кобуру. – И очень скоро. Давай сюда свои банковские реквизиты. И следи за пополнением счета – полагаю, это произойдет еще до вечера…

Едва Мангуст удалился – или, правильнее сказать, улетучился, – утрясать финансовый вопрос, я сразу активировал персональный терминал связи Барклая. Мой выход в сеть стал сигналом для дежурившего на точке «Фугетта» Башки, который с утра сидел как на иголках, поскольку сегодня был его день. Лишь от мастерства Башки зависела дальнейшая судьба нашей авантюры, чей масштаб расширился до маленькой международной войны. Которая, впрочем, должна была не сегодня завтра подойти к концу независимо от того, выиграем мы ее или проиграем…

В истории любой войны за все существование человечества можно при желании под слоем грязи, крови и мертвых тел отыскать зерно иронии. Кто-то, во славу своего кроткого, миролюбивого бога, предает огню и мечу целые народы. Кто-то готов голыми руками растерзать ближнего лишь за то, что тот крестится двумя перстами, а не тремя, как диктует новая мода. Кто-то прививает отсталым народам прелести цивилизации штыками, пушками, а также иными методами, мало похожими на цивилизованные. Кто-то ради скорейшего достижения мира вынужден сбросить на вражеский город атомную бомбу и обратить в пепел тысячи стариков, женщин и детей. Кто-то в обмен на дешевую нефть берется с помощью танков и авианосцев объяснить ее хозяевам, насколько их нынешний государственный строй порочен и несправедлив. Кто-то, нацепив на себя венок миротворца, пытается пресечь гражданскую войну в соседней стране, уничтожая авиаударами одну из сторон конфликта…

Ну разве можно сдержать ухмылку, слыша, какие на самом деле светлые и благородные цели преследовал победитель, пляшущий на косточках своей жертвы! Давно отошли времена, когда для оправдания любого насилия было достаточно воскликнуть «Горе побежденным!», сняв тем самым с повестки дня сразу все неудобные вопросы. Нынче на дворе иная эпоха – эпоха всеобщего гуманизма! Вот почему сегодняшним волкам приходится предъявлять пойманным ягнятам более длинные и расплывчатые доводы:

«Ты виноват не в том, что хочется мне кушать, а в том, что ты, злодей, бодал других ягнят! Бодал, толкал, кусал, лягал, за что и пострадал!»

Теневые войны, которые я вел против своих врагов, не требовали от меня публичных оправданий, что, бесспорно, являлось выгодной стороной моей профессии. Но, как бы то ни было, и в моих действиях, при внимательном рассмотрении, тоже обнаруживалась ирония, о которой я упомянул выше.

Между мартовским днем, когда я помог Алмазному Мангусту вторгнуться в обитель Талермана, и настоящим моментом тянулся трехмесячный путь, извилистый и зыбкий. Это с моей подачи он был усеян десятками трупов, залит кровью и пролегал сквозь густой туман лжи и колючие дебри обмана. И что же находилось в финале этого проклятого пути? Наверняка некое эпохальное событие, размах которого будет соответствовать столь долгой и жестокой прелюдии?

Ничего подобного! В конце проторенной мною дороги был всего лишь миг и несколько беглых движений пальцев по клавиатуре. Пара секунд, какие потребовались Башке, чтобы ввести необходимые программные команды и бросить решающий вызов организации с претенциозным названием «Б.О.Г.И.». Только ради этих мгновений и затевалась моя война. И только ради них я принес в жертву совершенно непричастных к этой войне восьмерых праведников, торговца Барклая с его посредником Пистоном и телохранителями, отряд наемника Яхонта и беднягу курсанта Олега Шашкина, чье безобидное желание съездить с друзьями в Зону и пострелять по биомехам стало для него в итоге роковой ошибкой.

Комбинаторов Ведомства, которые организуют и проворачивают подобные аферы, можно считать в некотором смысле художниками. Разве что наше «творчество» строится по иным законам, далеким от законов драматургии. Не всегда развешанные нами по стенам ружья стреляют под занавес представления. Чаще случается так, что они и вовсе оказываются на поверку не ружьями, а чем-то таким, о чем ни актеры, ни зритель даже не догадывались. Если вообще в зале есть кому догадываться, поскольку большинство наших спектаклей проходит без зрителей и за плотно закрытым занавесом. Более камерного искусства, чем наше, представить себе трудно. Все наши сценические действа одноразовы и рассчитаны исключительно на актеров, многие из которых и не подозревают, что отыгрывают роль в какой-то пьесе. Но самое удивительное состоит в том, что финансирование этих элитарных, не предназначенных для публики постановок многократно превосходит бюджеты самых раскрученных голливудских блокбастеров!

Вот почему кульминация «Завещания Дядюшки», к какой я в итоге подвел, являла собой банальный технический момент, в ходе которого никто не произносил душещипательных монологов и вообще не проронил ни единого слова. Да и сама она, как я уже сказал, была смехотворно короткой и предельно простой.