Каратель богов

Во время очередной перебежки, когда до вихря было еще далеко, но пространство вокруг него уже отчетливо просматривалось, я вдруг споткнулся и мешком рухнул ниц на полпути между укрытиями. Бежавшие следом за мной Дедан и Аркей тут же подхватили меня под руки и дотащили до торчащего из земли фрагмента руин, где нас уже поджидал идущий в авангарде Магог. Я не кричал и не стонал, а просто молча обмяк, как будто ни с того ни с сего потерял сознание.

– Эй, ты это чего?! – забеспокоился Аркей, когда помощники усадили меня на камень и прислонили лопатками к стене. Мой не заплывший правый глаз был открыт и не мигая смотрел куда-то в одну точку. Однако едва Дедан встряхнул меня за плечо, я встрепенулся, заморгал, заерзал и, придав лицу ошарашенное выражение, проговорил:

– Видение, братья!.. Господь всемогущий! Мне только что было видение! Пророческое!

И, дабы произвести на них еще большее впечатление, я взялся симулировать якобы охватившую меня дрожь.

Единоверцы отшатнулись и удивленно вытаращили глаза, а Магог по привычке осенил себя крестным знамением. Какое непростительное легковерие! Они могли втроем истребить за раз полчище механоидов, но с затесавшимся к ним волком в овечьей шкуре эти ублюдки, похоже, прежде дел не имели. А тем более с волком, маскирующимся под овцу, которую они готовились вскоре пустить под нож.

– Во имя Дьякона и всех святых, расскажи, что ты видел! – попросил Аркей. Соратники ему дружно поддакнули.

Прежде чем вновь ошарашить впечатлительных праведников, я еще немного поиспытывал их терпение, притворяясь, что меня терзает суеверный страх и что мне не особо хочется откровенничать. После чего исполнился великой скорби и наконец заговорил:

– Ангел пролетел надо мной, задел меня крылом и сказал: Внемли же, Цефон, и знай – в Москве найдешь ты свою погибель! И падешь от руки человека, а не от когтей твари железной, и убийца твой уже видит и слышит тебя, аки изготовившийся к прыжку рыкающий лев! Однако утешься, Цефон, ибо твоя мученическая смерть откроет тебе путь в райские кущи. А на убийцу твоего падет проклятье, и будет он низвергнут в ад задолго до того, как твое бренное тело истлеет в земле!

Если доселе у меня еще оставались сомнения насчет моей скорой кончины, то теперь они испарились подчистую. Судя по тому, как повытягивались рожи у единоверцев и как недвусмысленно они начали переглядываться, мое мнимое пророчество угодило точно в десятку. Крутые парни, у каждого из которых было на совести множество загубленных сталкерских жизней, впали в оторопь. А Магог вместо одного раза перекрестился без остановки аж трижды. Я, разумеется, не подавал виду, что слежу за их реакцией и вообще в чем-то их подозреваю. Как сидел, уставившись расширенными от ужаса глазами в никуда, так и продолжал сидеть, корча из себя осененного ангельским перстом без пяти минут святого мученика.

– А ангел, он это… назвал имя твоего убийцы? – собравшись с духом, поинтересовался у меня севшим голосом Магог. Сковавшее его напряжение было столь велико, что персты, коими он крестился, так и остались сомкнутыми, словно их свела судорога.

Исходя из того, что именно он задал мне этот вопрос, и какие взоры метнули в него Дедан и Аркей, мне следовало догадаться: Магог и назначен Дьяконом моим палачом.

– Имя?.. Нет, я не знаю его имени, – ответил я, потупившись. Но, заметив искоса, как затаивший дыхание Магог облегченно выдохнул, не преминул добавить: – Но ангел сказал, что в момент моей гибели я успею взглянуть этому человеку в глаза. И что мой предсмертный взгляд будет потом сниться ему каждую ночь до самой его смерти.

И я посмотрел на Магога так, как положено смотреть страстотерпцу на своего мучителя: со светлой печалью в глазах и блаженной улыбкой на устах.

– На все воля Божья, и не в нашей власти противиться ей, – пробормотал он, помрачнев еще больше и отведя взгляд. – Да благословит тебя Господь, Цефон, и даст тебе силы пройти твой земной путь до конца с достоинством!

Многое бы, наверное, отдал Магог, чтобы прикончить свою жертву здесь и сейчас, раз уж не в его власти было даровать ей пощаду. Однако, поспешив с моей расправой, он мог затем не найти укромного места, где я зарыл «Вирсавию». И даже начерти я единоверцам подробный маршрут, не факт, что, очутившись в Москве, они сумеют воспользоваться моими подсказками. Полагаться в Зоне на приметы – крайне сомнительное дело. В этих гиблых краях все настолько непостоянно, что порой даже новейшие армейские карты локаций безнадежно устаревают за какие-то пару месяцев. Вот почему из нас четверых я один имел реальный шанс правильно сориентироваться и добраться до тайника, даже если со времени моего последнего визита в парк Горького там произошли разительные перемены.