Каратели

Ни хрена хорошего. Эмир растратил весь магазин, все тридцать кусочков смерти калибра пять пятьдесят шесть, не нанеся противнику ни малейшего вреда. Он стрелял мертвецам в сердца, в животы, долбил по конечностям. Это, конечно, отлично — поразить зомби в сердце, но видите ли, какая незадача: зомби мертв, и кровообращение у него уже нарушено. Для зомби это не смертельное ранение, а вроде массажа пяток. Паре-тройке трупов оторвало руку-ногу, но и с одной рукой мертвецы шли в атаку, очень даже неплохо прыгая на одной ноге.

— Идиот! — пожурил я Эмира. — В голову стреляй! В голову!

Не знаю, услышал ли он меня. Мне некогда было повторять дважды. Я снял с автоматчика АК и снес башку тому зомби, который вскарабкался на коляску «юпитера» и вцепился в горло Душану. Я, конечно, не ахти какой снайпер, я мог промазать и сделать отличную дыру для вентиляции в роговом отсеке черногорца, но — победителей не судят. Сначала отрежь, а потом, если хочешь, семь раз меряй. Философия так себе, но в самый раз для боя.

Еще короткая очередь — и еще один зомби больше не будет топтать асфальт.

Левую ногу пронзила боль. Я непроизвольно дернулся, но меня что-то держало. Я завалил еще одного мертвеца, который возник прямо по фронту, а затем, не глядя, саданул вниз прикладом, попал, но хватка не ослабла. Справа ко мне подкралось нечто, еще недавно бывшее срочником лет девятнадцати от силы. Выстрел — ходячий комплект гнилого мяса опрокинулся на спину.

В пределах опасной близости врага не оказалось. Я глянул на свою ногу — ее буквально жрал тот самый сержант со сломанным хребтом. Это животное подползло ко мне и прокусило икру. Смекнув, что патронов в лучшем случае осталось на выстрел-два, я прикладом раз и навсегда отучил мертвеца кусаться.

Из раны по штанине и ботинку текло, пятная асфальт. Душан барахтался под парочкой шибко активных трупов. Перезарядив свою пластиковую винтовку, Эмир продолжал стрелять куда угодно, но только не в головы зомби. Отличный расклад, лучше некуда.

Ко мне неспешно, зная, что я никуда не денусь, ковылял очередной труп. Правую руку Эмир отстрелил ему по локоть. Нижняя челюсть у мертвяка отвисла, на лице сидела крупная зеленая муха. Значит, никуда не торопимся? Я медленно поднял автомат, прицелился и нажал на спуск. Сухой щелчок. Патронов нет. Запасного магазина нет. И еще щелчок. Но я не нажимал на спуск, я… услышал рокот «харлея». Звук движка этого мотоцикла ни с чем не спутаешь.

Значит, с нами Сван. Надеюсь, командир внимательно читал записки научников и не станет попусту тратить боеприпасы. Заглушив мотоцикл, майор принялся методично отстреливать зомби из СВД. Однорукий, который ковылял ко мне, упал первым.

К тому моменту, когда на нашу сторону пожаловал Ворон, ни один из мертвецов больше не подавал признаков «жизни».

— Контрольный в голову? — пошутил Сван.

— Ага, добей меня, чтоб не мучился, — улыбнулся я и устало опустился на дорогу.

Нога нестерпимо болела, надо было поскорее обработать рану. Я потянулся к карману с аптечкой и снял с пояса флягу с «Хиросимой». Еще не хватало умереть в Зоне от заражения крови.

— Погоди, Край. Ничего с тобой за минуту не случится, а дышать трупной вонью вредно для здоровья. По коням!

Но на меня вдруг накатило так, что хоть стой, хоть падай. Господи, ну что я здесь делаю, а?! В этой треклятой Зоне?! Ведь в школе я хорошо учился, ведь я мог стать космонавтом, к примеру, или программистом, или просто протирать штаны в офисе…

Мотоцикл подо мной зарычал, стравив облачко выхлопа. Не время для соплей.

Глава 16 НЕ ВРЕМЯ ДЛЯ ЛЮБВИ

В начале восьмого вечера я возвращался домой. Хаитбай Абдушарипович, тренер по самбо, похвалил меня за отличные отметки в дневнике. Мол, спорт — это прекрасно, но надо, чтобы и мозги были. Скуластое лицо наставника светилось от счастья. Он близко к сердцу принимал наши победы и поражения.

— Привет, Край. Как жизнь?

Мягкий снег падал на ее пышную шубку. Голубые глаза поблескивали в свете одинокого фонаря, толстая коса вывалилась из-под меховой шапки. У меня дыхание перехватило — так она была красива. Спустя годы я почувствовал это иначе — без щенячьего восторга, но всерьез, по-взрослому.

— Привет, Миля. — Я с удовольствием заметил, что ее задело это обращение. — Уже лучше. Твоими стараниями.

Один-ноль в мою пользу. Я опять дернул тебя за косичку, подруга.

— Ты до сих пор помнишь мою невинную шалость? — расхохоталась она и запрокинула лицо к небу, подставив румяные щеки падающим снежинкам.

Она сидела на лавочке, закинув ногу на ногу.

— Разве я мог забыть тебя, Миля? — Я ответил честно, и она сразу это поняла.

Взвизгнув тормозами, напротив лавочки остановился большой черный джип. Дверь распахнулась, загрохотали басы и барабаны. Как можно настолько любить шум?

Милена поднялась и царской походкой направилась к машине. Она ни разу не обернулась. А зачем? Ведь ясно же, что я смотрю на нее.

Японский тарантас сорвался с места, и мне вдруг остро захотелось, чтобы на перекрестке в него врезалась груженая фура.

* * *