Каратели

Как ни старался предатель угодить своим хозяевам, а умер, как изгой. Может, сожжен в той же печи, где сжигали противников Рейха. Такова ирония судьбы.

Как искали «Москву»

На очередном совещании у начальника отдела полковника С.М. Старикова было решено не распылять силы, а сосредоточиться на разработке факта казни двух девушек из деревни Ивановск и расстрела членов их семей, а также факта зверской расправы над группой мирных жителей в сентябре 1942 года.

В работе принимали участие подразделения, руководимые А.М. Черниковым и И.И. Гороховым, следователи Т.В. Оньков и Г.И. Чистихин, В.М. Лемешко и другие сотрудники. К работе по некоторым эпизодам подключался опытный розыскник Г.К. Чернышов.

В одной из деревень вышли на местного жителя из батальона «Десна». Он попал на службу к оккупантам по мобилизации. В противном случае к нему и его близким родственникам могли применить крайние меры воздействия: в деревне заложниками остались престарелая мать, жена и дети. Он назвал несколько бывших сослуживцев. Но по поведению собеседника было видно, что его не оставляет страх за свою судьбу в связи с прежними делами. Оперработник успокоил: лично его действия подпадают под Закон об амнистии.

Этот человек, назовем его Знакомый, оказал неоценимую помощь: впоследствии опознал многих своих сослуживцев. После задержания девушек в Ивановске Знакомый охранял их в сарае, и ему удалось, когда напарник отошел, поговорить с ними. Основным фигурантом по эпизоду казни девушек проходил некий Жорж «Москва», который уже длительное время находился во всесоюзном розыске. В украинском городе Жданов (ныне Мариуполь) был установлен гражданин Москва Георгий Иванович. На то, что он может иметь отношение к разыскиваемому, указывали автобиографические данные, приметы и факт прежней службы у немцев. Кроме того, некоторые жители деревень Любожичи и Ивановск опознали его по фотографии. Украинские чекисты сообщили дополнительные данные, подтверждающие нашу версию. И все-таки надо было перепроверить, он это или не он.

Тихон Васильевич Оньков и я выехали в Жданов для негласного опознания Москвы. Собрались под благовидным предлогом провести беседу с ним и женой. Опознавательница заявила: «Похож, но прошло почти тридцать лет, уверенно сказать я не могу».

Женщина участвовала в опознании преступников не раз и среди наших сотрудников пользовалась доверием. Тупик? Ничего не оставалось, как вызывать на беседу супругов. Тот, кто занимался розыском, поймет, как не хотелось идти на этот последний шаг: нет уверенности в том, что опрашиваемый не сбежит…

Решили беседовать параллельно в разных кабинетах. Тихон Васильевич опрашивал Москву, я беседовал с его женой. Время от времени выходили в коридор и обменивались впечатлениями. И пришли к выводу: Федот оказался не тот. Зато была исключена ложная версия.

После этой поездки настроение у нас было «на нуле». Помог воспрянуть духом Знакомый. Как-то позвонил и сообщил, что наконец вспомнил подлинную фамилию «Москвы» — Панкратов. До войны он якобы работал в Москве на автозаводе «ЗиС» стекольщиком.

Срочно выехал в столицу для работы с документами фильтрационного фонда. Обнаружилось почти двести Панкратовых.

В немецкой трофейной карточке на военнопленного Панкратова Виктора значилось, что до войны он жил в Рязанской области, а работал в Москве стекольщиком. В лагерь прибыл в 1944 году из 617-го ост-батальона. Педантичные немцы к карточке приложили фотографию. В Информационном центре СССР Панкратов фигурировал как ранее судимый. Наконец удача поворачивалась к нам лицом!

Однако в адресном бюро этот человек прописанным не значился. Почему? Умер или жил без прописки? Началась переписка с коллегами из областей, которые граничили с Москвой. И вот из Рязани пришел ответ, что Панкратов В.И. проживает в совхозе «Мишино», работает молоковозом. На присланной фотокарточке Знакомый узнал бывшего сослуживца, хотя тот очень изменился. А ведь ранее он уверенно опознал «Москву» по фотографии, сделанной немцами в 1944 году…

Для личного негласного опознания в Рязань выехала опергруппа Брянского управления вместе со Знакомым.

Поселок, где жил Панкратов, был в 140 километрах от областного центра. Туда мы и направились с местными сотрудниками лично познакомиться с особо опасным государственным преступником. Нашли предлог, чтобы привезти его в Рязанское УКГБ. Впервые в моей практике проводилось опознание преступника по голосу.

В комнате, где находился Панкратов, сидели еще трое мужчин, которых Знакомый никогда не видел. Дверь в комнату была приоткрыта. Знакомый уверенно опознал Панкратова по голосу. Именно человек с этим голосом принимал личное участие в казни девушек-партизанок. Позже он опознал преступника и визуально в городской толпе, у киоска.