Каратели

Антонина Макаровна Макарова, урожденная Парфенова, родилась 1.3.1920 г. в Москве. Ее мать Евдокия, беременная, приехала тогда к мужу, который был в столице на заработках. Там она и родила Антонину. Семья Парфеновых была большая, детей было восемь человек.

В 1929 г. Антонина, проживая с родителями в родной деревне Волковка Смоленской области, впервые пошла в школу в соседнюю деревню Малые Липки. В детстве она была застенчивой. Когда учитель спросил: «Девочка, а ты чья?», она долго молчала, соображала. Кто-то из учеников выкрикнул: «Макарова она» (отца звали Макар). В те годы неофициальные, деревенские прозвища существовали повсеместно. Учитель так и записал: «Макарова», хотя все в семье были Парфеновы. Позже школьные документы не стали исправлять. И пошла она в большую жизнь, как А.М. Макарова. Кстати, это обстоятельство сыграло негативную роль в процессе ее розыска.

Окончив четыре класса, Макарова перебралась в Москву к сестре. Позже она нам говорила: «Я рано, как Горький, пошла в люди». В Москве работала на трикотажной фабрике, официанткой и др.

Вспомним, то было время великих свершений, как бы ни обзывали те годы «новые демократы». Строились города, заводы, фабрики, Днепрогэс, канал Кара-Кум, Комсомольск, метро. Жизнь бурлила. Молодежь работала, стремилась к знаниям. Помните фильмы тех лет? «Светлый путь», «Добровольцы», «Волга-Волга», «Чапаев» и др. Они учили вечному, доброму, светлому. А чему учат сейчас на ТВ или радио? Днем и ночью танцы, шоу, убийства, реклама и прочая дребедень. Во главу жизни поставлены, как сейчас говорят, «бабки». Честность, достоинство, мораль — к чему они? Прошлое — на помойку!

К сожалению, Антонина оказалась «паршивой овцой» в стаде.

Нет уже ни Малой Волковки, ни Липок. Фашисты сожгли их. Люди ушли, разъехались по стране, порушились старые людские гнезда. Товарищи из Смоленска с трудом смогли разыскать лишь одинокого старика Филиппа, который и рассказал некоторые важные детали из прошлого этой большой крестьянской семьи. В 1939 г. Парфеновы переехали из Смоленщины в Подмосковье, в совхоз Дудино, а в 1946 году переехали в Калининградскую область по вербовке.

К тому времени мы собрали достаточно данных для ареста. Обвинительное заключение было на 14 листах. Оно было утверждено в высших инстанциях. Состоялся предварительный разговор с руководством местного горотдела. Прокуратура дала ордер на задержание и арест.

2 июня 1978 года Макарова-Гинзбург была задержана, а затем и арестована. Для подстраховки в день задержания было проведено еще одно — четвертое опознание, прямо у мусоровоза, куда Гинзбург принесла мусор. Задержание прошло спокойно, без эксцессов. Даже уличные зеваки не поняли ситуации. Нервы у женщины оказались крепкими.

Группа задержания состояла из пяти человек плюс шофер. И медсестра на всякий пожарный случай. После задержания ее сразу допросили следователи Е. В. Корякин и Л. В. Савоськин. При этом присутствовал представитель Центра М.Д. Тарджиманов.

Пока задержанную везли на «рафике» в Брянск, а это шесть часов в пути, она вела себя достойно. В обморок не падала, где-то на полпути вместе с нами пообедала, погуляла, а затем подключилась к разгадыванию кроссвордов. Медпомощь ей не понадобилась.

В Брянске Макарову-Гинзбург водворили в следственный изолятор. Чтобы она не скучала, к ней подселили сокамерницу. Последняя была переведена из Новозыбкова в Брянское СИЗО для пересмотра своего уголовного дела. «Ланская» (назовем ее так) сумела в короткий срок установить с Гинзбург доверительные отношения. Она как бы взяла опекунство над Гинзбург, как бывалый зэк. В первое время Антонина действительно нуждалась в таком человеке. Представьте, за один день жизнь изменилась полностью.

Надо было кому-то излить, что накопилось на душе. Она делилась с сокамерницей, за что арестована, даже деталями из своей бурной прошлой жизни в Локте, а затем в Прибалтике. Как она ходила на танцы, курила, выпивала. Конечно, это была бравада, видимо, для поднятия своей значимости в глазах соседки. Например, говорила о том, что у нее в Прибалтике в разрушенном доме спрятаны ценности.

Сразу же после посадки ей была представлена возможность читать. Газетами она интересовалась мало, но зато увлеченно читала сборник «Партизаны Брянщины», особенно главу о Каминском и его РОНА. О муже и детях почти не вспоминала. Написала мужу всего одно письмо, хотя в этом ее не ограничивали. Следствие, как и администрация СИЗО, относились к ней по-человечески: питание, вещи первой необходимости, предметы туалета — все у нее было.

Вскоре Макарова освоилась настолько, что уже не нуждалась в подсказках «Ланской», даже сама пыталась верховодить.

Гинзбург не рассчитывала на высшую меру. Рассуждала так: «Ну, дадут мне года три, не больше». Интересовалась у контролера условиями работы в тюрьме, сколько платят, легко ли устроиться у них на работу. Она рассуждала так: «Домой мне возвращаться все равно не придется, останусь здесь, буду работать».