Каратели

На берегу Десны, откуда хорошо виден лес, установлен обелиск. На нем надпись: «Коростелева Анна Федоровна. 20.10.23–22.2.43. Сыромолотова Анастасия Фроловна. 15.2.23–22.2.43. Замучены немецкими оккупантами. Вечная слава!

Пора собирать камни. В защиту невинного человека Документальный очерк

Разбирая домашний архив, я обнаружил старую пожелтевшую тетрадку. И мне вспомнилась давнишняя встреча с интересным человеком.

Я возвращался из командировки. Соседом по купе оказался мужчина с орденскими колодками на груди. Мы познакомились, он сообщил, что навещал родных и знакомых.

Где-то под Выгоничами он, глянув в окно, сказал: «Проезжаем мои родные места. Здесь я родился, вырос, партизанил. Вот и мостик, для всех он просто труба, а для меня — воспоминания о прожитой жизни. Земля здесь полита кровью».

В голосе его слышалась какая-то затаенная грусть и как бы обида. Это меня заинтриговало. Я только недавно перебрался на Брянщину, мне было все интересно, особенно то, что касалось партизанского движения. Мы договорились встретиться еще раз, в более удобной обстановке.

Вторично мы встретились уже в Брянске, куда он приезжал из Навли по служебным делам. Говорили долго. Тогда-то он и подарил мне эту самую тетрадку. Текст был изложен в форме автобиографических заметок на 16 листах.

Прошло более 50 лет, нет уже старого знакомого. Жизнь в стране изменилась круто, сейчас уже другие приоритеты. Сейчас имею полное право опубликовать эту исповедь, услышанную от старого партизана. В тексте сохранены стиль и обороты речи, даже ошибки. Автор ничего не стал менять, просто хотел показать, как воспринимались партизанские будни глазами рядового партизана. Сделаны лишь некоторые уточнения после нашей беседы в Брянске.

«Я, Захарченко Леонид Мартынович, родился в поселке Ивановский Брянской области. Отец служил в Красной Армии. До 1939 года я учился в школе, после чего работал в колхозе. Началась война. Летом меня послали эвакуировать скот в город Задонск, где попал в окружение. Вернулся с большим трудом домой. Немцев в поселке еще не было, хотя в Выгоничах уже действовала полиция.

3 марта 1942 года в поселке был организован партизанский отряд. Я вступил в него и находился там до сентября 1943 г.

После соединения с Красной Армией до 1945 г. был на фронте. В настоящее время нахожусь в военном училище.

Первые дни в партизанском отряде мы обороняли занятые партизанами поселки Ивановский, Гукалинский, д. Богдановка, Сосновое болото. В эти села немцы не ездили, боялись как огня. Мы ходили в засады, но немцев не встречали, собирали оружие. Командованием была поставлена задача — всем партизанам иметь оружие. В с. Уты мы приняли присягу партизан.

Помню первую операцию, как сейчас говорят, боевое крещение. В середине мая нам дали приказ — достать живого немца на железной дороге. На первое задание пошли 12 человек, все добровольно. Языка надо было взять с моста на железнодорожной станции «Речица». Старшим у нас был Байзеров, отчаянный парень, пулеметчик.

Подошли мы к железной дороге. Залегли и долго прислушивались. Затем поползли на полотно. Тихо вокруг, нервы напряжены. Ни звука, только свистели соловьи да кричали совы. Даже не верилось, что вот-вот раздастся пулеметная очередь и кого-то из нас не станет. И вдруг видим — 6 немцев, сменившись с поста, идут в будку. «Хольт, хенде хох», — крикнул Байзеров. Он дал очередь из пулемета, сразу убил трех фрицев и троих ранил. Я подбегаю, беру раненого фрица и веду в лес, он был ранен в живот. Провел метров сто, он упал и умер. Я пошел с товарищем Смоленковым Василием за вторым. Вели его, он кричал: «Рус партизан, я свой, пойду, только не бейте (т. е. не убивайте)».

Вдруг слышим — шум дрезины. Она за 200 метров остановилась, с нее начли бросать в нашу сторону ракеты и стрелять. Немец упал и не хотел идти дальше. Мы тащили его по болоту, выбились из сил. Сняли с него часы, сапоги, фрица пристрелили, а сами еле ушли. Живого немца мы так и не привели.

После этого у меня целую неделю пахли руки фрицем. Что это было, не знаю. То ли мазь от комаров, то ли запах давно не мытого тела, или еще что. После этого мы узнали, что такое немец, что их тоже можно бить.

Потом были другие операции. Мы взорвали ж/д полотно на 24–25 км. Местные жители помогали стягивать шпалы с рельсами в болото. Мы резали связь на дороге, разрушили водокачку на ст. Хмелево. Первым в здание вскочил украинец, как мы его звали, Тарас Бульба. Он забрал у убитого офицера наган. Как мы ему завидовали!

Наши диверсионные группы пускали эшелоны под откос. Помню свое первое участие в подрыве эшелона.

Весной 1943 г. под командованием командира отряда им. Чапаева Котомина, он был летчик, окруженец, москвич, мы снова выехали на станцию Хмелево на лошадях. Не доезжая двух километров, пошли пешком, осторожно, так как дорогу стали сильно охранять. Залегли в 50-100 метрах от насыпи. Охраны не слышно. Подрывники поставили мину. Пропустили один пустой товарняк. Примерно через час за ним шел другой, с горючим.