Каратели

Ошалевший от моего визга Рыбачка не выдержал и шлепнул меня по лицу. Он явно хотел как лучше, ведь оплеухами в кино успокаивают молоденьких истеричек. Но благими намерениями вымощена только одна дорога — та, о которой бубнил хриплый голос, когда мы вошли в бар. Я подался навстречу удару и развернулся так, чтобы Рыбачка попал мне в нос. И он таки попал, и рубиновые струйки омыли мои губы и подбородок. Отлично! То, что нужно!

— Милиция! — заверещал я, перекрикивая гитарные запилы в дребезжащих динамиках. — Помогите! Убивают!

Бар грохнул хохотом: Краю в Зоне радиацией мозги совсем проело. Ах, как веселились эти бородатые ребятки! Как ржал Рыбачка, позабыв о своем сломанном пальце!..

А вот и напрасно. Я регулярно занимаюсь профилактикой лучевой болезни: по сто граммов дважды в день ну просто обязательно вливаю в себя, даже если и хочется. Без этого в наших местах никак. Так что с извилинами у меня все в порядке.

Зато когда в баре вырубилось электричество, а снаружи взвыли сирены и дурной голос заорал в мегафон, чтобы все выходили по одному, руки за головы, хохот сразу смолк.

И вот тогда рассмеялся я. Хорошая примета — смеяться последним.

* * *

Замерцали лампы под потолком и вновь вспыхнули в полный накал. Музыкальный автомат попытался выдать замшелый хит, но штекер выдернули из розетки, и он смолк.

— Это капитан Новак! Бар окружен! Выходить по одному с поднятыми руками! Считаю до пяти и приказываю открыть огонь!

В «Звере» стало так тихо, будто снаружи рыскала химера, ожидая, что добыча выдаст себя звуком дыхания. Новак — мент серьезный, он слов на ветер не бросает. Как-никак командир местного ОМОНа.

Его скуластое лицо частенько мелькало в блоках новостей, посвященных событиям в Зоне и в ее окрестностях. Благородный офицер — ни тени улыбки, заметные залысины и морщины на лбу — скороговоркой выдавал отчет об очередной разгромленной банде мародеров. Причем говорил он всегда на ходу, всем свои видом давая понять, что спешит, его ждут великие дела. На сетевых форумах ролики с интервью Новака пользовались бешеной популярностью у молоденьких посетительниц. Я слыхал, что в Харькове наладили выпуск постеров — лицо мужественного капитана в три четверти. Поговаривали, что он собирался баллотироваться в Верховную Раду. Но при этом мало кто знал, что рыльце у Новака в изрядном пуху, что он контролирует сеть импорта очень своеобразного дорогостоящего товара. И что бизнес этот — такой криминал, что торговля героином в сравнении с ним — детская забава.

Именно я помог Новаку взять контроль над этим бизнесом, убив предыдущих воротил — Петра Могилу и Белоглаза. Так что за капитаном был должок, и он вернул его при первой же возможности. Новак поднял по тревоге дежурную группу, загрузил в бронированные автобусы и пригнал по указанному адресу.

— …Три! Четыре!

— Не стреляйте! Выходим!

Первыми из бара выползли мы, униженные и оскорбленные, избитые и чуть ли не ограбленные. Хм, а может, нас взяли в заложники?… Такой вариант мне в голову не приходил, но обойдемся без экспромтов. Заложники — это серьезно, это шумиха и телевидение, а мою рожу светить категорически противопоказано. По пути я растер по куртке кровь, чтобы выглядело натуральней. Бойцы в черной форме, в шлемах с забралами и в бронежилетах перехватили нас у входа и оттащили в сторону. Рядом возник следователь в штатском, который тут же принялся снимать показания. Братья-моджахеды закурили. Сван, скрестив руки на груди, с интересом наблюдал за происходящим.

— Только и всего? — расстроился следователь, выслушав мой доклад.

Видать, ему хотелось славы и собственного портрета крупным планом в вечерних новостях.

— А разве этого мало? — Я изобразил на лице искренне возмущение. — Нас избили, ограбили и вообще!

Я благоразумно умолчал о том, что мои спутники — гости из-за рубежа. Уж следак клюнул бы на это быстрее байкеров.

Новак распорядился, чтобы к нам подвели Рыбачку, и подошел сам.

— Доигрался, Гордей? А ведь я тебя предупреждал. Решишь полюбовно — считай, повезло тебе. А нет… — Челюсти главного омоновца хищно сомкнулись, резче обозначились скулы.

Рыбачка посмотрел на меня так пронзительно и печально, что у меня защемило сердце. Но никак нельзя было иначе. Никак! Прости, Гордей…

Мы договорились полюбовно, следак вернул мне заявление, я тут же порвал его и сжег. А взамен потребовал у «Ангелов Зоны» четыре байка: два с колясками и два без. Я лично выбрал мотоциклы из длинного ряда у обочины перед баром, осмотрел и проверил, чтобы баки были залиты по максимуму. Еще две двадцатилитровые канистры я велел поставить в коляску. Подумав чуток, потребовал принести десяток фляг с «Хиросимой» — крепкой перцовой настойкой, от которой во рту бушует пожар. Без лекарства в Зоне долго не протянешь.

Рюкзак с флягами я принял из напудренных ручек Брунгильды, хозяйки «Зверя между ног». Она вышла из бара, чтобы презрительно плюнуть мне под ноги. Что ж, и я не привык цацкаться с этой здоровенной широкоплечей дамой. С некоторых пор неприязнь у нас взаимная.