Каратила

— Сделаем все в лучшем виде, — уверял друзей мастер в промасленном синем комбинезоне, осматривая машину со всех сторон. — И дырки заделаем, и кузов перекрасим. Будет как новая.

— Михалыч, ты, главное, побыстрей сделай, — Марат просительно тронул мастера за рукав. — Ты же знаешь, за мной не заржавеет.

— Да знаю, знаю, не волнуйся. Денька через три-четыре загляни, и все будет готово, — Михалыч хитро прижмурил глаз. — Что, трофейная?

Марат кивнул, разводя руками. Мол, сам все видишь, чего же спрашивать.

— Ну и молодцы, правильно делаете, — Михалыч сплюнул в сторону. — Сейчас полгорода на таких тачках ездит, только они ни ремонтом, ни легализацией себе голову не морочат, а просто убивают машины напрочь, чтобы потом побросать их, как металлолом. А всякая машина, она же заботу любит.

После перекраски и оформления документов было решено отогнать трофей на несколько месяцев в дальнее село, к родственникам Казика. Все это время друзья изредка появлялись в штабе и удивленно разводили руками. Как же это так, воры сперли машину из-под самого носа у охраны. Даже если у кого-то и были подозрения по поводу их участия в этом деле, то из-за отсутствия фактов никто им ничего так и не предъявил.

Осетия постепенно отходила от произошедшего, и уже почти ничего в городе не напоминало о недельных боевых действиях в начале ноября. Только блокпосты на дорогах и усиленные военные и милицейские патрули по всему городу демонстрировали жесткую руку российского правительства, которое, наконец, взялось за усмирение своих окраин. После войны в республике на руках у населения осталось огромное количество стрелкового оружия. Люди поговаривали, что в отдаленных селах ополченцы попрятали на всякий случай даже БТРы. Многочисленные призывы властей сдавать оружие не находили поддержки среди населения, которое хорошо помнило панику и бардак двух первых дней после нападения боевиков на Пригородный район, когда порядок в городе поддерживали только стихийно возникшие отряды самообороны.

Оружие изымалось патрулями в ходе проверок и обысков на дорогах. И если со своими милиционерами, которые отчасти разделяли настроение своих земляков, еще можно было договориться, то с военными общий язык найти было гораздо труднее. По всему городу рассказывали случай, когда военные расстреляли машину, не остановившуюся по требованию старшего офицера. Потом оказалось, что парень и девушка, которые ехали ночью в машине, включили магнитолу на полную громкость и просто не заметили, что их останавливает военный патруль.

После войны друзьям нужно было чем-то заниматься, а никаких способов заработка пока не предвиделось. Цех, в котором предполагалось запустить спиртовой станок, все-таки был сожжен, а сам станок — разбит и уже не подлежал восстановлению.

— Вах, какие сволочи! — сокрушался Рамазан, ходя по разрушенному цеху. — Зачем им нужно было станок ломать?!

— Может, тебе еще повезло, что все так вышло, — сквозь зубы процедил Кес, в сердцах пнув ногой разбитый станок. — Что-то сдается мне, что вместо спирта твой станок нам бы простую самогонку выдавал.

— Зачем так говоришь? — горячился Рамазан. — Я все рассчитал, там чистый спирт шел бы на выходе, просто нам всем не повезло с этой войной.

— Теперь нечего спорить. Денег на второй станок у нас уже нет, так что спишем все это в убытки от войны, — рассудительно подвел итог Марик. — Надо бы нам срочно на что-то другое переключаться.

— Кстати, Рамазан, а помнишь, ты до войны у ингушей заказывал отлить нам корпус помпы для 'Форда'? — Марат вспомнил о любимой машине. — Так вот, сейчас, когда все утихло, ты, может быть, сгоняешь на ту сторону и заберешь помпу, а то у нас машина скоро совсем встанет.

— Да ты что! — замахал руками Рамазан. — Как я туда пойду после всего, что произошло?

— Да очень просто. Мы тебя докинем до черменского поста, а там ты к своему родственнику пару километров пешком пройдешь.

На следующее утро машина с друзьями остановилась, не доезжая двести метров до черменского поста, разделяющего Осетию и Ингушетию. Около поста стояли два БТРа, а за бетонными блоками находилось несколько вооруженных автоматами солдат в касках и бронежилетах, тщательно проверявших немногочисленные машины, пересекающие границу.

Рамазан неохотно вышел из 'Форда' и по тропинке в обход поста направился вглубь ингушской территории. Парни остались ждать его возвращения в машине, коротая время за ленивыми разговорами.

— Ты посмотри, какая тишина, — Марат вышел из машины и заговорил с сидящим на корточках Егором. — Как будто и не было никакой войны. Солнышко пригревает, воробьи прыгают. Прямо и не верится, что три недели назад мы с тобой бегали по Южному с автоматами наперевес.

— Точно не верится, как будто все было не с нами. Ты посмотри, — Егор показал на худого парня, идущего мимо них характерной походкой. — За те два часа, что мы здесь стоим, это уже пятый наркоша, который возвращается с той стороны.