Караул под "ёлочкой"

Но Виталик Кузин почему-то вел себя совсем не так, как они с Антошкой предполагали. Или Кузин - агент все-таки понял, что оказался в подстроенной ловушке и решил хитро их переиграть, или Виталий вообще не был вражеским агентом.

Все окончательно прояснилось, когда в комнате отделения объявился Евгений Шестюк. Это произошло так неожиданно и настолько испугало Ульяну, что она на несколько секунд утратила контроль над собой и едва не пропустила мимо ушей произнесенную Антоном кодовую фразу.

Но страх за жизнь любимого человека, оказавшегося сейчас лицом к лицу с безжалостным врагом, уже в следующее мгновение заставил ее пальцы с силой вдавить кнопку включения записи в панель управления магнитофона. Запись пошла, весело подмигнули разноцветными глазками контрольные лампочки, почти неслышно зашелестела магнитофонная лента, и только через несколько томительно долгих секунд Ульяна сообразила, что по-прежнему что есть силы давит пальцами на зафиксировавшуюся во включенном положении кнопку. Медленно, чтобы – не дай Бог! - не прервать запись, она отвела в сторону свою словно окаменевшую правую руку. От нервного напряжения пальцы свело судорогой, и Ульяне пришлось пару минут ладонью левой руки массировать словно оледеневшие фаланги и кисть правой.

Ну, а дальше все пошло примерно так, как они с Макарьевым изначально и предполагали. Шестюк раскрылся. Вражеский агент, ощущая свое явное превосходство над Антоном, выдал себя с головой. Дело было сделано.

Единственное, что теперь оставалось выполнить Ульяне из их с Антоном плана, - вызвать по телефону в комнаты отделения систем жизнеобеспечения дежурную группу из особого отдела, чтобы арестовать разоблаченного вражеского агента Евгения Шестюка. Но для этого нужно было дождаться еще одной кодовой фразы - когда Антон скажет, что их разговор с агентом транслируется в открытом режиме для всей рабочей смены.

На самом деле, конечно, никакой открытой трансляции разговора Макарьева с Шестюком не было. В зале шли работы с интенсивным радиообменом. Ульяне то и дело приходилось отвлекаться от прослушивания, чтобы выдать очередную команду работающим на «Прогрессе» расчетам. Ну, какая может быть в таких условиях открытая трансляция? И зачем, если будет хорошая магнитофонная запись более чем откровенных признаний Шестюка?