Караван

«Моё сердце может принять любую форму:

Для монаха оно станет монастырём, для идолов храмом,

Для газелей – пастбищем, для правоверного – Каабой,

Оно может стать свитком Торы и Кораном.

Моя вера – любовь; куда бы не сворачивали верблюды,

Любовь остаётся моей религией и верой».

Они были столь парадоксальны и необычны, что их скрытый смысл ускользал от него. Но при этом не раз, и не два во время путешествия, он ловил себя на том, что про себя повторяет эти строки.

В другой раз, обходя караван с погонщиком верблюдов, он увидел, что все три мудреца лежат на земле. Они не дышали. Тела их были холодны. Пульс не прощупывался. Чёрная тоска охватила его сердце. Каждый раз, отправляясь в путь, он, как бы брал на себя ответственность за жизнь каждого участника его каравана. И он гордился тем, что за все эти годы ни разу в его караване никто не умер и никто не погиб. Как же такое могло случиться?

Неужели эти мудрецы пожелали обрести своё последнее пристанище в этой безбрежной пустыне? В эту минуту над их головами раздался какой-то хлопок и появилось слабое свечение. Он вместе с погонщиком одновременно подняли головы вверх и вдруг услышали, обращенный к ним вопрос:

– С чего это вдруг вы решили почтить нас своим присутствием?

Когда он увидел, что мудрецы отряхивают с себя песок и поднимаются на ноги, радости его не было границ.

– Хвала Всевышнему, вы живы.

– Никто и не собирался умирать.

Эта история его просто поразила. Чем больше он размышлял об этом, тем больше проникался уверенностью, что, когда они с погонщиком подошли к мудрецам, это были всего лишь их тела. Их души, видимо, покинули свою бренную оболочку. Они вернулись в их тела лишь после того хлопка и свечения, которые они наблюдали. Когда он понял, что всерьёз готов поверить в то, что души людей могут вот так разгуливать, покидая тела, он рассмеялся и вслух сказал:

– Поздравляю тебя. Общение с мудрецами лишило тебя остатков разума.

Тогда он вспомнил об одном странном разговоре, случившимся у него несколько лет тому назад. Во время одного состязания поэтов рядом с ним расположился глубокий старик. Слушая звучащие стихи, он всё время повторял, что каждый из нас находит в поэзии то, что ищет: одни – эротику, другие – скрытые смыслы, третьи – благозвучие рифм. Когда уже вечер заканчивался, он вызвался проводить старика. Просто так, чтобы не прерывать беседу. Старик начал ему говорить о том, что тело человека доставляет ему уйму хлопот. Его надо кормить, мыть, ублажать, украшать, укрывать от холода или защищать от зноя…А ведь это всего лишь бренная оболочка нашей бессмертной души.

– Я написал трактат о том, как достичь такого состояния, чтобы душа могла отделяться от тела. Меня осмеяли. Сам я раньше умел это делать. Сейчас стал слаб. И духовно, и физически. Мне это уже не по силам.

Тогда он подумал, что старость – это не всегда мудрость. Иногда это и маразм. А порой и желание поверить в то, чего заведомо быть не может. Он не стал спорить со стариком, который продолжал говорить о том, что честолюбие, ханжество, ложь и алчность всегда мешают душе. Мешают быть свободной, мешают парить над миром, быть лёгкой как пёрышко. Сейчас он задумался о том, что, видимо, тот старик был не так уж прост, как казался.

Самый простой и безыскусный рассказ прозвучал в караване где-то в середине их путешествия. Рассказывал средний из мудрецов, которого он сам про себя с самого начала называл магом.

– Однажды из земли забил прекрасный ручей. Вода его была фантастически вкусна и холодна. Он тёк так быстро, как позволяла земля. И вскоре он увидел, что достиг пустыни. Пески начали впитывать его воду, и он не мог бежать дальше. И тогда ручей спросил:

– Я хочу пересечь пустыню, но я не знаю, как это сделать.

Голос пустыни ответил ему:

– Ты можешь перебраться через пески точно так же, как это делает ветер.

– Я пытался делать это. Меня поглощает песок.

– Ветер не бросается на песок.

– Ветер может летать. Я не могу.

– Ты ничего не понял. Пытаться лететь самому бессмысленно. Позволь ветру переместить себя.

– Как же я могу это сделать? Я не хочу терять своё «я». Ведь если ветер поглотит меня, то я исчезну.

Голос пустыни усмехнулся и сказал:

– На первый взгляд, конечно, ты рассуждаешь логически, но эта логика ничего общего не имеет с реальностью. В реальности же ветер поглотит влагу и перенесёт её через пустыню.

Ручей спросил:

– Как можно убедится в том, что это правда?

– Это так. Ты должен поверить этому, иначе песок засосёт тебя.

– Останусь ли я таким же ручьём, как и сейчас?

– Ты в любом случае не можешь остаться таким же. У тебя нет выбора. Тебе только кажется, что он у тебя есть. Ветер перенесёт самую лучшую твою часть. Твою сущность. Когда ты снова станешь ручьём там, вдали от пустыни, люди могут называть тебя другим именем. Но сам ты точно будешь знать, что остался таким же. Ведь сейчас ты даже не представляешь себе, что является твоей сущностью.

Ручей решил подчиниться судьбе. Он пересёк пустыню на плечах доброго ветра. Тот медленно и осторожно поднял его вверх, а потом мягко опустил на вершине горы. И тогда ручей сказал: