Караван дурмана

– Вот именно, что пристроить! – Голос матери зазвенел то ли негодующими, то ли торжествующими нотками. – Ты говоришь так, словно речь идет о щенке или котенке, а не о пятилетней девочке!

Тут Ленке вспомнилась недавно увиденная во дворе сцена, и ее настроение упало до самой нижней отметки.

– При чем здесь котенок! – взорвалась она. – Что за глупые аналогии? И вообще, некоторым неплохо бы уладить свою собственную семейную жизнь, прежде чем поучать других. Ты никогда не задумывалась, почему отец от тебя ушел, мамочка?

– Он ушел? – Прежде чем продолжать, мать сочла нужным издать демонический хохот. – Ха-ха-ха! Это я его бросила, а не он меня. Достаточно того, что он загубил мою молодость! Жить с ним – все равно что с запрограммированным роботом, это же терминатор какой-то, а не человек!

– Но ведь мой отец не из тех, кто станет отлеживать бока на диване, верно? – ехидно осведомилась Ленка. – И семью он обеспечивал, насколько я помню. Не слишком ли у тебя большие запросы, мамочка? – но ответом на ее реплику были лишь отрывистые гудки в трубке.

* * *

Отец допил крепчайший кофе, смахивающий на деготь, и сунул в зубы сигарету, уже вторую за десять минут.

– Ты слишком много куришь, – тускло произнесла Ленка.

– М-м? – Отец приподнял бровь, рассеченную шрамом надвое. – С каких пор тебя волнует мое здоровье?

– Ты куришь и молчишь, молчишь и куришь, – продолжала Ленка, – а потом гасишь окурки в тарелке с заботливо приготовленным мамой салатом. От этого страдает твоя личная жизнь. И близкие тебе люди тоже страдают от этого.

– От этого страдают только мои легкие, – возразил отец, поднося к сигарете желтое пламя зажигалки. – Что касается окурков в салате, то, сдается мне, кое-кто поделился с тобой давними воспоминаниями.

– И что в этом плохого?

– Ничего. Просто в рассказе наверняка была опущена маленькая деталь, в корне меняющая дело.

– Что за деталь?

– Окурок был потушен не в моей тарелке. В тарелке гостя, которого твоя мать пригласила на Новый год. – Громов яростно затянулся, после чего его сигарета укоротилась сразу на треть. – Мы были молоды, зарабатывали копейки, и главным блюдом, выставленным на наш праздничный стол, был салат «Оливье»: колбаса, огурцы, зеленый горошек, мелко покрошенная картошка плюс много-много майонеза.

– И вареные яйца, – машинально заметила Ленка.

– Может быть, хотя с уверенностью сказать не могу. Я же сказал: мы жили довольно бедно, так что вполне могло случиться так, что денег на яйца не хватило. Но вот лук в салате присутствовал, это я хорошо помню. Похрустывая этим луком… или огурцами, – Громов выпустил дым из ноздрей, – наш дорогой гость, институтский комсорг твоей матери, стал дружески выговаривать ей за скудное угощение. Он-то, оказывается, был большим любителем домашнего холодца и сельди под шубой.

– А ты?

– Я погасил окурок в его салате и предложил ему продолжить праздник в каком-нибудь другом месте. Там, где меню поразнообразней.

– А мама?

– Она осталась дома.

Ленкины глаза прищурились:

– Меня интересует, как она отреагировала на твой поступок.

Громов равнодушно пожал плечами:

– Она потом со мной месяца два не разговаривала. Или три, точно не помню. Комсорг, будучи по совместительству сексотом КГБ, написал на нее донос, и ее моментально исключили из института.

– За окурок в салате? – изумилась Ленка.

– За спекуляцию, насколько я помню. Твоя мать привезла из Москвы несколько пар итальянских сапог и продавала их сокурсницам по завышенной цене. Можно считать, что она отделалась легким испугом. За подобные штучки можно было запросто угодить на скамью подсудимых.

Ленка нахмурилась:

– Разве борьба со спекуляцией входила в компетенцию сотрудников государственной безопасности?

– В их компетенцию входило все, буквально все. Я бы сказал, что КГБ являлся стержнем, на котором держался социализм.

– Но ты ведь и сам служил в Комитете, разве нет?

– Служить и стучать, – сказал Громов, – две большие разницы. Кроме того, в ту пору никто не знал, кем я являюсь на самом деле. Официально я числился разнорабочим геологической экспедиции, что здорово облегчало мне жизнь при необходимости исчезнуть из города на неопределенный срок.

– Сдается мне, что ты это делал с гораздо большим удовольствием, чем возвращался, – усмехнулась Ленка.

– Совершенно верно, – кивнул отец. – До твоего рождения.

– А потом?

– А потом ты как-то слишком быстро выросла, стала очень взрослой, самостоятельной и вышла замуж. С тех пор началась сплошная головная боль. – Затушив сигарету, Громов посмотрел дочери в глаза. – Твои мужья впутываются в разные темные истории, и ты вдруг вспоминаешь, что у тебя есть отец с темным чекистским прошлым. Тогда ты звонишь и зовешь меня на помощь.

– Это случается не так-то и часто, – запальчиво сказала Ленка.

– В том-то и дело. Так что я намерен использовать ситуациию на всю катушку. – Неожиданно улыбнувшийся Громов озорно подмигнул дочери. – Останусь ночевать у тебя под тем предлогом, что нам надо разработать план дальнейших действий.

– По-моему, для этого не требуется никакого предлога. Просто оставайся и все.

– Но Андрюшу искать нужно, м-м?