Караван дурмана

Возразить на это было нечего. Среди современных молодчиков, раскатывающих на дорогих внедорожниках, не попадаются мечтатели, зато бандитов – хоть отбавляй. Корольков промолчал, а глаза на его бледном лице сделались еще больше, еще темнее.

– Возможно, такое еще случается, но не здесь, – подытожил Громов. – И все же существует вероятность того, что джип поставлен во дворе для наблюдения за кем-нибудь другим. Круг интересов бандитов весьма широк.

– Как же это проверить? – деловито осведомилась Наталья.

– Очень просто. Игорь выйдет из подъезда один и направится к арке. Если «пасут» его, то это выяснится почти мгновенно.

– Когда мне всадят в спину парочку пуль? – спросил Корольков, делая безуспешную попытку улыбнуться. В темноте казалось, что он шутовски кривляется или мается животом.

– Убить тебя никогда не поздно, – заверил его Громов. – Для начала тебя надо схватить и доставить братьям Рубинчикам. А это не так-то просто.

– Конечно! – воскликнул Корольков подрагивающим голосом. – Я размажу нападающих по стенке. Для начала изображу пальцами «клешню краба» и вырву первому противнику нижнее ребро вместе с печенкой. Потом сожму руку в «журавлиный клюв» и тюкну второго в беззащитный кадык. Он захрипит, упадет, задергается в конвульсиях…

– Разве ты занимаешься восточными единоборствами? – усомнился Громов.

– Я читаю российские боевики. Там все герои орудуют «клешнями» и «клювами». А если из воды выныривают, то непременно «морскими котиками».

– Ну, в воду тебя пока что не бросили, – сказал Громов. – Так что твоя единственная задача – пересечь двор. Пальцами ничего не изображай, разве что кукиши, но держи их в карманах.

– А мне что изображать? – подала голос Наталья.

– Ровным счетом ничего. Стоять возле окошка и ждать. – Он поманил хозяйку квартиры к себе. – Видишь белую «семерку», стоящую неподалеку от арки?

Наталья, к которой Громов впервые обратился на «ты», утвердительно кивнула, хотя смотрела не столько во двор, сколько на своего собеседника.

– Как только «семерка» трижды мигнет фарами, смело иди к ней. Это значит, что мы с Игорем расправились с преследователями, которые хрипят и дергаются в конвульсиях.

– «Мы»? – нервно хохотнул Корольков. – Тогда все-таки верните мне пистолет. Боюсь, я не слишком силен в рукопашном бою.

– Боюсь, в стрельбе ты тоже не силен, – вздохнул Громов. – Не хотелось бы мне, чтобы ты начал палить в темноте. Это испытание не для слабонервных.

– Кто-кто, а вы на слабонервного не походите, – заметила Наталья. Это прозвучало настолько жеманно, что ей самой сделалось неловко.

– Гм, – кашлянул Корольков. Возможно, ему действительно захотелось прочистить горло. А может, он просто решил напомнить подруге, что еще никуда не ушел, а находится здесь, рядом. Все видит и слышит. Контролирует ситуацию.

Пряча улыбку, Громов отвернулся к окну. А когда вновь взглянул на Королькова, никто не заподозрил бы, что этот человек способен улыбаться.

– Выйдешь ровно через десять минут после меня, Игорь, – сказал он. – Не спеша зайдешь в арку. Постоишь там еще пять минут. Если никто за тобой вдогонку не бросится, вернешься обратно. Вот и все твое задание.

– Если никто за мной не бросится, – повторил Корольков. – Понял. А если…

– А в противном случае, – перебил Громов, – действуй по обстоятельствам. Как совесть подскажет. Это значит, что я вам помочь уже ничем не могу. Держи. – Он протянул оцепеневшему собеседнику пистолет и вышел из комнаты.

Входная дверь захлопнулась за ним почти беззвучно, но хозяйка квартиры и ее гость одновременно вздрогнули.

* * *

Тот, которого звали Брамсом, забросил в рот новую пригоршню чипсов и пожаловался:

– Задницы совсем не чувствую. Онемела задница.

– Чья? – спросил от нечего делать Чаплыга.

– Моя. Надоело ждать.

– А, – Чаплыга понимающе кивнул. Лицо у него было равнодушным, взгляд – как у сома, дремлющего на глубоководье.

– От жизнь проклятая! – Брамс нервно покрутил шеей. – Торчишь тут как привязанный, а молодость проходит.

Они по-прежнему сидели в джипе, последний владелец которого покоился на дне Яузы с парой шлакоблоков, привязанных к ногам. За брючными ремнями обоих все так же торчали пистолеты. Тот, которого звали Брамсом, вскрыл уже четвертую упаковку чипсов. Тот, которого звали Чаплыгой, лениво курил. В детстве они ходили в один и тот же садик и за минувшие годы очень изменились внешне. В остальном парни остались прежними. Болтать друг с другом о том о сем было легко и приятно.

– Помнишь, как мы дрожжи в сортир подсыпали? – осклабился Брамс.

– Зачем? – Лоб Чаплыги покрылся рябью продольных морщин.

– Чтобы дерьмо наружу повалило, ёханый бабай! Остальные байки воспитательские слушают, а мы в сортире химичим.

– И что нахимичили? – Морщин прибавилось.

– А в садике такой вончак поднялся, что потом его на три дня закрыли.

– Вспомнил, – обрадовался Чаплыга. – Мне еще батя вломил по первое число, а потом конфет кило купил: «Не держи зла на папку, сынок». Я половину схавал, а с остальными к сеструхе подкатил. Покажь, говорю, что там у тебя выросло…