Караван идет в Пальмиру

Как только незнакомец покинул дом Мериона, злодейка, не раздумывая, порвала в клочья письмо и бросила его в очаг. Она была уверена, что поступила справедливо. Смешно было бы тратить деньги на поиски девчонки и отдавать все драгоценности на выкуп Син-Нури. «Что тогда будет со мной? — подумала она. — Не отдавать же мне моего Мериона в руки неведомой Син-Нури. Должно быть, она великая грешница, если боги так наказали ее».

Покинув дом Мериона, купец из Александрии долго размышлял над письмом Син-Нури. Ему было горько от мысли, что бедная женщина напрасно ждала вестей больше года. «Но теперь все будет хорошо. Сестра Мериона так добра и заботлива, она сейчас же передаст письмо брату, и Син-Нури будет довольна».

Встреча в Александрии

Прошло двенадцать лет с тех пор, как молодая красивая рабыня вавилонянка Син-Нури попала в дом римского вельможи. Все эти годы она была экономкой. Все эти годы она усердно трудилась и угождала господам. И все эти годы она не теряла надежды встретить своих родных, снова увидеть маленькую Сфрагис и Мериона. Когда мысли о них были особенно печальны, когда ее преследовал страх, что Сфрагис голодает, что ее избивают жестокие люди, и сердце сжималось от боли, она старалась себя утешить. Она говорила себе: «Сфрагис так прелестна, так смышлена и весела, ее пожалеют и накормят. Даже работорговцы имеют сердце. Ведь у них тоже растут дети».

Годы шли, и печаль словно съедала душу Син-Нури. На глазах у хозяев рабыня так быстро старилась, что, равнодушные к судьбе невольницы, они все же удивлялись. Камилла нередко спрашивала Син-Нури, почему она так худеет?

— Ведь я не прячу от тебя еду. Ешь сколько хочешь, говорила госпожа.

— Ты добра ко мне, — отвечала с поклоном Син-Нури, — я благодарна за все, но, видит бог, мне ничего не надо. Жизнь мне не мила. Я жду смерти. Когда я вижу в зеркале свои седые волосы и мертвые глаза, я думаю, что прожила уже долгую жизнь и мне пора на покой.

В тот день, когда Сфрагис вместе с Мерионом и Хайраном прибыли в Александрию, Син-Нури была уже так слаба и немощна, что попросила у Камиллы разрешения прилечь и несколько дней не работать. Она не призналась госпоже, что давно уже задыхается от кашля и что много раз шла горлом кровь. Госпожа догадывалась о болезни своей рабыни и разрешила ей полежать. Син-Нури осталась в своей каморке со своими печальными мыслями.

А в это время Сфрагис и Мерион искали дом богатого римского вельможи, имя которого было им неизвестно. Вместе с Хайраном они заходили в роскошные виллы, спрятавшиеся в зелени садов. Мерион, придя к господину, владеющему богатым поместьем, предлагал свои ювелирные изделия, а потом справлялся, нет ли в доме рабыни по имени Син-Нури.

В другом случае к привратнику обращался Хайран. Одарив стража монетой, купец спрашивал о рабыне Син-Нури и, получив отрицательный ответ, разочарованный, говорил, что, видимо, их усилия напрасны. Ведь прошло так много лет. Римский вельможа мог давно покинуть Александрию.

Как-то после неудачных поисков, когда Сфрагис была особенно угнетена, Хайран спросил Мериона:

— Повтори, Мерион, все, что рассказала тебе жена. Повтори все слова. Может быть, ты что-то упустил. Чтобы найти неизвестного вельможу, надо хоть что-нибудь знать о нем.

— Богатый дом на берегу моря — вот все, что было сказано о нем. Да, вот еще: после долгой перебранки, когда я в гневе чуть было не убил ее, она крикнула, что в письме было имя госпожи — Камилла. Но это нисколько не лучше, чем имя рабыни.

— Ты не прав! — закричал Хайран. — Имя госпожи должен помнить каждый привратник, а имя рабыни он может забыть или просто не знать его.

Весь следующий день они заходили в богатые дома, раскинутые вдоль берега моря, и спрашивали, можно ли видеть госпожу Камиллу, и неизменно получали ответ, что здешняя госпожа имеет другое имя.

Сфрагис и Мерион побывали во всех домах, где можно было искать Син-Нури. Оставался только один моря, куда они не успели зайти. Уже не было никаких надежд, и Сфрагис расплакалась от отчаяния и печали. Все время она старалась не думать о мачехе, которая была виновницей их несчастий, но мысли девушки возвращались в дом отца, и она снова вспоминала розовое лицо с ямочками на щеках и плутоватые томные глаза мачехи. Она представила себе, как эта женщина бросает в очаг залитое слезами письмо матери, и сердце ее сжималось от боли. «Как же она коварна, — думала Сфрагис. — как жестока и жадна, если совершила злодейство только для того, чтобы предотвратить траты на выкуп несчастной Син-Нури! Боги породили настоящее чудовище с обликом приятной женщины. Зачем?»

Думая об этом. Сфрагис все больше восхищалась благородством и щедростью Хайрана. Она была рада, когда Мерион, всегда молчаливый и нерешительный, высказал Хайрану свое восхищение и благодарность.

— Ты спас мою Сфрагис, Хайран, и я твой вечный должник. Распорядись мною как хочешь. Если я смогу сделать для тебя что-либо хорошее, я буду счастлив.