Караван к Наташке

Бывало, что и Николай, и Кристофер застревали в новых поселениях на год–другой, восстанавливая запасы для дальнейшего путешествия. И всегда назначали кого‑то из своих детей — правнуков Создателей — руководить поселенцами. Те ни в коем случае не протестовали — прямые потомки богов были самыми грамотными среди людей, самыми справедливыми и мужественными защитниками народа во время случавшихся достаточно часто в те тяжёлые времена природных катаклизмов. И никогда не отказывались делиться со своим народом бесценными знаниями, доставшимися им от пропавших ещё до исхода Создателей.

А потом была встреча — Николай и Кристофер, шедшие к Райской долине по разные стороны от огромного внутреннего моря Европы, сошлись около большой бухты на северной оконечности Каспия. Был пир и… пожар. Причин огненного буйства никто не знает. Известно лишь, что братья кинулись вытаскивать из пламени детей. Спасли многих, но и сами обгорели до смерти. Потом уже на месте встречи и гибели внуков Создателей заложили храм–пантеон. Посёлок строителей через десятки лет стал городом Равенширом — будущей столицей огромной Срединной империи. Через пару сотен лет один из внуков тогда ещё только короля Гарона Ламбодского, Азор де Конолли, правнук Николая, все‑таки продолжил путешествие на север. Очень уж интересно было добраться до сказочной — а была ли она вообще? — Райской долины. Но и он, увы, не достиг вожделенной цели. Через несколько лет устав от тяжёлого путешествия — зимы тогда были ещё очень холодные — Азор построил на высоком холме в излучине полноводной реки замок для защиты от двуногих зверей. Разбойники, называвшие себя вольными баронами — увы, были в Европе и такие — отбирали у поселенцев скот и скудный урожай. Вокруг замка постепенно вырос город, ставший впоследствии столицей могущественной Азорской империи. Вольные бароны ушли ещё дальше на север. В дремучих лесах они жили почти полторы сотни лет, пробавляясь охотой и редкими, не всегда удачными набегами на подданных Азорского королевства, пока Леонард де Конолли, прозванный впоследствии Великим, не ворвался в леса со своим пусть немногочисленным, но хорошо подготовленным и обученным войском. Покарать всех не получилось — большая часть разбойников просто разбежалась. Тогда‑то Леонард и заключил мир с сильным влиятельным бароном Готлибом Баритом, признав право того на северные территории, но ограничив за лесами горным кряжем, пересекающим Европу с востока на запад. Мир заключил, но с тех пор в Азорском королевстве всегда была большая и сильная армия. Разбойников, частенько оседавших в окружающих крепнущее государство землях хватало. Страна росла, освобождая самозахваченные территории и постепенно превратилась в империю. Но задолго до того, третий сын Великого короля Леонардо де Конолли, получив от отца карты предков, добрался через Баритию до Нижнего перевала и, поднявшись по нему в мифическую Райскую долину, увидел наконец‑то чуть пострадавший от времени и непогоды величественный Сангарский замок с тянущимися ввысь белокаменными башнями.

***

— Итак, господа, приступим, — заявил научный руководитель экспедиции, проверив работу аппаратуры глушения и оглядев маленький — всего восемь человек, включая его самого — состав экспедиции. Стэнли Макнамара старался делать вид, что совершенно не нервничает. Но на самом деле его колотила внутренняя дрожь. Когда в «Генетик компани» ещё только начинали разработку генома нового человека, Стэнли быстро взял эту работу в свои руки. Несомненно, очень талантливый генный инженер, со своими поистине революционными идеями — импринтинг по ментопривязке и глубокая модернизация репродуктивного аппарата были именно его замыслами — доктор Макнамара очень быстро взлетел вверх в корпорации и возглавил научную сторону проекта. Годы работы воплотились в комплект генных карт. И теперь, когда до начала экспедиции оставалось все меньше времени, Макнамара вдруг начал нервничать. Нет, совершенно не потому, что сомневался в качестве своей работы и всего коллектива генных инженеров — геном модификанта был, можно сказать, вылизан до совершенства. Просто ему не терпелось воплотить сухие строчки формул в живые клетки зародышей, проследить за работой биологических мультипликаторов — этих достаточно совершённых искусственных аналогов женской матки — и увидеть воочию наконец‑то дело всей его жизни.