Караван специального назначения

«Настоящим объявляю всем гражданам-мусульманам, находящимся на службе у русских: вам нельзя оставаться в бездействии. В течение этой недели идите на защиту своего народа и переходите на нашу сторону, так как немного осталось до того времени, когда нашему мусульманскому войску придет помощь из большого государства.

Если в эту неделю не придете к нам на помощь, то не будет больше поводов для прощения вашей вины. Поэтому письменно и с доверием я обращаюсь к вам: не слушая всех обольщений, своей собственной охотой переходите на услужение своему народу — мы возвеличим вас», —

прочитал Чучин. Ниже стояла подпись Гази Мухамет-Розы — курбаши, слухи о жестокости которого распространились далеко за пределами Туркестана.

— Вот, ознакомьтесь, — прищурившись устало, протянул Чучин листовку своему молчаливому соседу.

— М-да-а-а, — только и произнес чекист, — разглаживая смятую бумажку.

Чучину этого неопределенного «м-да» было недостаточно.

— Наверняка ведь находятся те, кто клюет на эти призывы, — сказал он.

Чекист ответил не зразу. Что-то обдумывая про себя, он некоторое время теребил листовку худыми пальцами. Наконец сказал:

— Басмачи не так глупы, чтобы надеяться на то, что им поверят. Они ж этого и не добиваются. Просто запугивают население. Страх — вот что им нужно. Чтобы люди боялись вечером лишний раз на улицу высунуться и чтобы каждый только о своей собственной шкуре думал. — Андрей Казначеев вытер со лба мелкие капли пота и, снова надолго замолчав, углубился в свою разноцветную схему, а Чучин опять стал внимательно присматриваться к пассажирам, однако ничего подозрительного в их поведении обнаружить не сумел.

Мысли Ивана вернулись к убийству Тахира, и чем больше он думал об этом загадочном преступлении, тем больше укреплялся в убеждении, что дервиши просто свели счеты со стариком. Даже будь они связаны с басмачами, откуда им знать о предстоящей экспедиции в Афганистан, если и сам Чучин всего несколько дней назад не имел о ней ни малейшего понятия?

В Новом Чарджуе Чучина уже ждали. На вокзале его встретил сухонький юркий старичок в белом, тщательно отутюженном парусиновом костюме.

— Петр Петрович Степной, — отрекомендовался он, поправляя пенсне в золоченой оправе, — мне поручено руководить погрузкой барж.

Иван взглянул на морщинистое пожелтевшее лицо Степного, на впалые щеки и не удержался от вопроса:

— Вы здесь давно служите?

— Да вот как Амударьинская флотилия появилась, с самого первого дня и служу, — расправляя полы расстегнутого пиджака, ответил Степной и лукаво рассмеялся. — Вы хотите сказать, что я слишком стар для своего ремесла? Мне семьдесят, — продолжал старик, заметив смущение Чучина. — Беда в том, что специалистов не хватает, а работы невпроворот. Так что пока я нужен и пока еще силы есть, буду служить. А вам, разрешите вопрос, уже доводилось по Амударье плавать?

— Было дело. Два года назад, — подтвердил Иван. — Мы тогда с механиком самолет переправляли. Только баржа на мель села. Пришлось самолет на берегу собирать и дальше лететь. Но на этот раз…

— Что вы! Что вы! — замахал руками Степной. — У нас речники опытные. Доставят ваши самолеты в Термез в лучшем виде.

— Груз уже в порту? — поинтересовался Чучин.

Степной кивнул.

— Все готово. Можно начинать погрузку. Она займет у нас два дня. Кстати, — старик помедлил, — лучше будет, если и вы проведете это время в порту. Мы уже приготовили для вас хорошее помещение.

— А что, в городе волнения? — насторожился Чучин и переглянулся с Казначеевым.

— Нет, все тихо, — успокоил его Степной, — но нас уведомили, что вы выполняете задание особой важности. Мы подумали и решили, что так будет безопаснее.

— Тебе не в порту работать, а дома на печке лапти плести! — услышал Иван грозный окрик за спиной и обернулся. Человек, которого распекали, молчал понурив голову. Он был немаленького роста, но казался карликом по сравнению со стоявшим рядом белокурым гигантом. Белокурый производил странное впечатление — непропорционально короткие толстые ноги, нависающий над низко опущенным ремнем огромный живот, маленькая голова с по-рысьи узкими глазками-колючками — не человек, а какая-то гора мяса.

— Это наш начальник порта товарищ Погребальный, — чуть слышно прошептал Степной.

Человек со столь мрачной фамилией, не поворачиваясь в сторону Чучина, сказал:

— Я сейчас занят. Идите располагайтесь в своей комнате. Степной вам покажет.

— Сначала я хотел бы осмотреть баржи и груз, — возразил Иван.

— Можете не спешить.