Караван специального назначения

— Караван из Афганистана. Хлеб везут для голодающих Поволжья. Вот так-то, товарищи, — задумчиво продолжил он, закурив и вновь повернувшись к окну. — Когда-то по этому термезскому тракту вторгались в Среднюю Азию полчища Александра Македонского и Тамерлана. Проходили здесь и орды Чингисхана. Воины грабили, убивали, насиловали ради того, чтобы потешить честолюбие полководцев-завоевателей. Теперь везут через Термез хлеб, который спасет жизнь многим тысячам голодающих. А Советская Россия дает афганцам технику, чтобы помочь им лучше устроить свою жизнь. — Он положил руки на плечи летчика и сказал: — Вот и вы, товарищи, теперь становитесь полпредами нашего народа перед всеми этими людьми.

Начальник гарнизона замолчал, и в комнату через распахнутые окна ворвались гортанные выкрики загорелых погонщиков, сопровождавших караван. Афганцы были шумливы и веселы. Захотелось поговорить с ними, разузнать хоть что-то о стране, в которой придется провести полгода.

— Два года живу в Туркестане, — вдруг заговорил молчавший до сих пор Гоппе, — а восточного человека мне все так же трудно понять. Иногда не разберешь, кто перед тобой — друг или самая отъявленная контра. Как будто маски надели, кажется, ничего их не волнует.

— Брюзжать тоже не стоит, — резко оборвал его начальник гарнизона. — Так, пожалуй, ты каждого подозревать начнешь. Люди здесь неплохие, и не так уж они и замкнуты, просто осторожны. Их тоже понять надо: всякого они от эмирских слуг натерпелись.

— Надо бы хоть почитать что-нибудь об Афганистане, — сменил тему разговора Иван. — Страна чужая, народ незнакомый…

— А ты посмотри, есть у нас одна любопытная книжонка, вон там, в шкафу, рядом с подшивкой «Туркестанских ведомостей» стоит.

Иван взял потрепанную, с сальными пятнами книжку и отправился в свою комнату читать. Оказалось, что написал книжку англичанин Гамильтон, а на русский язык ее перевели еще до революции в Петербурге. Афганцы изображались в ней кровожадными дикарями. Из текста следовало, будто англичан привели в эту страну заботы о несчастном и забитом населении, которому они несли блага просвещения и цивилизации.

«Лучше бы позаботились о том, чтобы накормить всех досыта, — усмехнулся Чучин. — Дикарей кровожадных. Хлебушком». Пустячная книжка его уже не занимала.

Утром Иван направился к Гоппе.

— Я вот о чем подумал, — начал он и запнулся.

Гоппе внимательно смотрел на него.

— Ну говори…

— Понимаешь, сейчас вся страна голодающим помогает. Ленин к мировому пролетариату с призывом о помощи обратился. Я тоже не хочу быть в стороне. Пусть семьдесят пять процентов моей зарплаты идет в фонд голодающих Поволжья.

— Ты молодец, верно мыслишь, — похвалил его Гоппе, — Только почему ты один? Знаешь, я сейчас соберу отряд и расскажу ребятам о твоем решении. Мне кажется, его все поддержат.

…Накануне переправы через Амударью Чучина вызвал к себе начальник гарнизона.

— Послушай, Иван, вот этот пакет ты должен передать в наше посольство в Кабуле. Храни его как зеницу ока.

Иван молча взял пакет — небольшой темно-зеленый сверток.

— И еще, — продолжал начальник гарнизона, — из Бухары для тебя есть сообщение. Плетнев просил передать — человек, которого убили в Новом Чарджуе, оказался племянником старика Тахира. Тебе это говорит о чем-либо?

Чучин кивнул.

— Значит, ясно, о чем идет речь?

— Если бы, — вздохнул летчик.

Часть вторая ПО ТУ СТОРОНУ АМУДАРЬИ

Глава первая

Белые хлопья утреннего тумана густым покровом нависли над Амударьей, и лишь иногда вырывавшийся из горных ущелий ветер разрывал плотную завесу, обнажая свинцовую поверхность реки. Но когда солнце поднялось над горизонтом, туман из белого стал багровым, заклубился и мало-помалу совершенно исчез, будто растаял от солнечного тепла. И тогда дремавшие на волнах каюки стремительно рванулись вперед. Началась переправа.

Чучин не торопился. Переправляться он решил последним. Амударья — река с причудами, мало ли что может приключиться. А потому самое лучшее держать всю флотилию в поле зрения. Но вот головная лодка приблизилась к середине реки.

— Пошли! — резко взмахнув рукой, скомандовал гребцам Чучин. Упершись босыми пятками в днище лодки, гребцы заработали веслами.

Скрипели уключины. За бортом плескалась и пенилась вода. Чучин сначала смотрел на косо бегущие волны, отороченные зеленовато-желтыми гребешками, потом перевел глаза на пустынное небо. Сколько раз летал он над этими местами туда, в фиолетово-синюю даль, к снеговым вершинам Гиссарского хребта. Как прекрасны они, когда смотришь из кабины аэроплана!

«Ничего, еще полетаем!» — утешил себя Иван и повернулся в сторону шедшего первым каюка. На нем плыли Гоппе и переводчик Аванес Баратов.

Гребцы дружно работали веслами, и лодка быстро приближалась к середине реки. Там уже ждали лодки с афганцами. Афганцы кричали, размахивали руками, бросали в воду охапки цветов.

Когда Чучин соскочил наконец на песчаную отмель, Гоппе и Баратов уже совершенно освоились и беседовали с тремя афганцами, державшимися весьма высокомерно.