Каравеллы выходят в океан

В XIX веке принца Энрике назовут Мореплавателем, хотя после марокканской экспедиции он больше ни разу не выходил в океан. Став магистром, он удалился в юго-западную часть королевства, в свой замок на скалистом мысе, вокруг которого бушевали океанские волны. Здесь он оборудовал обсерваторию и организовал школу мореплавателей, собрав моряков из Португалии и других стран, а также астрономов и картографов, математиков и астрологов со всей Европы, Мореходы составляли карты, обучались плаванию по компасу, собирали сведения о морском пути в Африку и Индию.

Свыше четырех десятков лет, до самой своей смерти, Энрике снаряжал одну экспедицию за другой, чтобы разведать и захватить берега Африки и найти дорогу в Индию. Золото, уничтожение мавританского могущества и распространение христианства – вот три цели, вдохновлявшие принца и его моряков.

То был век, когда все жаждали золота. Алхимики всеми способами пытались добыть «философский камень», обладавший чудесной силой превращать любое вещество в заветный металл. Другие люди считали, что золото – это окаменевший солнечный свет и потому его надо искать в тропических странах, где много солнца и кожа у людей черная. Для этого надо было продвигаться все дальше и дальше на юг вдоль пустынных берегов Африки, вдоль голых, жгучих песков Сахары, где не росло ни единого деревца, ни единого кустика или травинки, где ничто не сулило богатства и наживы.

В океане португальские мореходы неожиданно обнаружили группу островов, поросших могучими прекрасными лесами. Самый большой из них они нарекли Мадейрой[2]. Португальцы вырубили и сожгли могучие деревья, устроили на острове плантации сахарного тростника, разбили виноградники. Пытались они овладеть и Канарскими островами, которые принадлежали испанцам, но тщетно.

Моряки принца Энрике открыли также в океане, в тысяче четырехстах километрах к западу от Португалии, Азорские острова.

Наконец они осмелились обогнуть угрюмый и грозный мыс Бохадор (у 26° северной широты), до тех пор считавшийся непреодолимой преградой, пределом, который сама природа поставила человеку на западном побережье Африки. Здесь постоянно дули мощные северо-восточные ветры[3], не сулившие судам возвращения к родному берегу. В пустыне нельзя было найти ни воды, ни пропитания. Люди сомневались, удастся ли вообще преодолеть жаркий тропический пояс. Ведь, согласно утверждениям ученых древности, отвесные лучи солнца сжигают там всю растительность и убивают все живое. Людей там нет и в помине.

Обогнув мыс Бохадор, португальцы действительно увидели бесплодный пустынный берег, но вскоре заметили редкие селения рыбаков и кочевников: значит и в тропическом поясе живут люди. Моряки начали охотиться за чернокожими африканцами. Нашли они и золотой песок.

На каравеллах мореплаватели отваживались выходить в океан.

В то время цены на рабов в Лиссабоне были высокие, и потому с каждым годом все больше кораблей отправлялось к берегам Африки, и нередко они возвращались оттуда с немалой добычей. Вот, например, какой эпизод занесен в хронику того времени: «Наконец-то господу богу, воздателю добрых дел, угодно было за многие бедствия, перенесенные на его службе, даровать им победоносный день, славу за их труды и вознаграждение за убытки, так как захвачено всего мужчин, женщин и детей 165 голов». Началась массовая торговля чернокожими невольниками.

Благочестивый принц Энрике вытребовал для себя право на пятую долю доходов от продажи чернокожих в рабство.

Вскоре португальцы основали на Африканском побережье колонии и вступили с туземцами в меновую торговлю, получая за куски пестрой материи шерстяные накидки, утварь, седла, коралловые и стеклянные бусы, зеркальца и разные побрякушки чернокожих рабов из Гвинеи, золотой песок из Тимбукту, верблюжьи, львиные и буйволовы шкуры, страусовые яйца, ароматические смолы и другие ценные товары.

За невольниками – «черным золотом» или «черной слоновой костью» – устремились целые караваны судов. Работорговцы изобрели даже новый способ насаждения европейской культуры и христианской веры: они покупали главным образом на Канарских островах[4] огромных свирепых собак и дрессировали их для охоты на людей.

Лиссабон стал крупнейшим центром работорговли в Европе. Конкурировать с ним могла лишь Севилья в Испании, куда, помимо африканцев, привозили для продажи также гуанчей с Канарских островов.

Стремительный рост работорговли толкал на поиски все новых и новых земель, способствуя географическим открытиям. Давно уже осталась позади голая, мрачная пустыня Сахара. Каравеллы завоевателей продвигались вдоль тропических берегов Африки все дальше на юг и вскоре достигли густонаселенного устья реки Гамбии.