Карболитовое Сердце

В общем, едет дама далеко и надолго. Всё-таки там её, наверное, встретят — а то как-то смело диван с собой тащить.

И ма-аленькую собачонку. Притом такую, которую можно сдать в багаж — очевидно, в спящем режиме. Вот эта собачка — она сильно меняет всё дело. Маленьких собачек так просто не выдают. Только к важным персонам, да ещё к мастер-киборгам боевых специальностей после отставки приписывают маленьких собачек, ну, не совсем уж маленьких, нормальных таких электрособачек… Чтобы пёсик мог защитить героя войны от всяческих напастей, а когда начнут сыпаться модули — чтобы служил поводырём и даже менял памперсы. А попутно пёсик приглядывает, чтобы терминатор на пенсии не набедокурил чего. Например, если тот под подпиской — чтоб не ходил куда не положено и не болтал. Что-то совсем грустные обстоятельства у нашей дамы

Всё объясняют вот эти вот четыре зелёных квитанции. Кто с ними дело имел, вовек те бумажки не забудет. Это обходной лист, ведомость из финчасти, приказ о разжаловании и перерегистрация присяги с боевой на штрафную. Эх, дама, милая, что ж ты натворила… Небось, интриги какие-нибудь при штабе крутила. Похоже, отправляют тебя в ссылку.

Вещи везут на перрон. Кидают в открытый вагон. Готово. Уложен багаж. Ну правильно. Что с багажом репрессированных церемониться? Здесь Зверофей уже зашмыгал носом от сочувствия.

Дальше события приняли совсем уже печальный оборот. Как только поезд начал отходить, собаку изъяли. А то иначе как это «сбежал из вагона щенок»? Он же упакованный! А потом на станции Дно выдали по ведомости вместо понтовой городской модели дубового пса-конвоира, к таким на лесоповале зэков приписывают. Вот такой тебе сюрприз-нежданчик, цаца городская. А деньги за пёсика поделили, небось.

Яроволк хорошо помнил станцию Дно. Поле рельсов до горизонта, залитое либо солнечным, либо безжизненным фонарным светом — солнцем мёртвых. Жизнь в тёмных очках. Спирт на патроны, патроны на спирт. Со всех сторон едут поезда, и тут же стоят разбомбленные, сожжённые разграбленные составы. Шляются выцветшие человеческие тени. Носят вареники с картофелем и тёплое пиво «Чорный принц». Гнусаво орёт громкоговоритель, куда какой состав подают. Новосокольнический под посадку на тридцать восьмом пути — и люди лезут на крыши товарных вагонов, над целым морем таких вот ничего не понимающих голов. С диванами и картинами. Их эшелон стоял там трое суток во время Великолукского отступления. Собаку там подменить было — как делать нечего, там хоть слона подменяй.

И куда же даму отвезли? В Житомир! На подмандатные территории, в гетто… Ну точно, высылка из страны под надзор властей союзной державы. С передачей присяжного кода. Так же американцы негров продавали в низовья реки. В девятнадцатом веке. Ох, что-то дама натворила.

А то ещё бывают такие штуки — дворцовые перевороты. Когда для принцессы или дочки первого секретаря за какие-то минуты всё в жизни меняется… Хорошо хоть жива осталась. Вот о чём стишок-то…

Пришедшая с рынка Тайга с удивлением обнаружила домашних всех в соплях и в расстроенных чувствах. Выяснив, что к чему, она только головой покачала:

— Вот вы дурака два куска, оба. Хватит фигнёй страдать, горе мамино, идём ужин готовить.

Мама пришла — и начались обычные вечерние разговоры, про магазин да про абонемент в бассейн, да про то, что курицу надо брать халяльную, не то чтобы она вся из себя натуральная, но хоть количество крыльев и лап в основном сходится. Яроволк заглянул на сайт дружины и обнаружил, что битву без него выиграли. Он тотчас стал ходить гордо и петь воинственные советские песни.

Только маленькому Зверофею всё грустилось. Он глядел в щель балкона на сверкающие под луной леса и равнины замкадья и представлял, как где-то там, в бесприютном Житомире, на пустой стылой платформе плачет несчастная принцесса под конвоем мрачного пса. Трудно жилось предкам.

Наконец, тяжело вздохнув, Зверофей упёрся лбом в бетон парапета и решил, что всё было не так. В неразберихе переворота храбрая дочка первого секретаря успела улизнуть из города, из-под самого носа белогвардейских шпиков, а в пути при помощи хакеров-анонимусов сменила приставленную к ней ищейку на верного пса, преданного делу революции. И документы ему со скандалом выправила, внаглую. А в весёлом Житомире прибилась, конечно, к контрабандистам. И даже стала атаманшей хасидской шайки, а в народе звали её Броня, комиссарская дочь.

А тут и оладьи подоспели.