Карбонель

Карбонель уже вырвался из рук Розмари и нетерпеливо ждал перед дверью. Как заметила мама, он будто понимал каждое слово. Розмари открыла дверь, и кот сбежал по лестнице так быстро, что не было времени сходить за метлой. Так что разговор по дороге вышел односторонний. Объяснения отложили на потом.

— Я не знаю, как это тебе удалось, но получилось ужасно ловко! И теперь ты сможешь остаться с нами навсегда! По крайней мере, до того момента, пока тебе не надо будет уходить. Как здорово!

Они дошли до нижнего этажа, где жила миссис Уолкер с мужем. Карбонель нетерпеливо скребся в дверь кухни. Розмари повернула ручку и заглянула внутрь. Стоял оглушительный писк. Кухня была усеяна мышами. Они ползали по линолеуму и бегали вниз и вверх по атласным шторам, которые скрывали унылый вид заднего двора, заставленного пыльными мешками. Они играли в прятки на тряпичном половичке перед камином и грызли лежавший на столе батон. Одна мышь даже выглядывала из кубка, который занимал почетное место на каминной полке. Все это Розмари увидела за одну секунду и одновременно вспомнила одну вещь, про которую забыла от волнения. Она вспомнила, каким образом коты расправляются с мышами. Неужели Карбонель собирается их есть? Она поспешно захлопнула дверь и встала на нижнюю ступеньку лестницы, зажмурив глаза и заткнув пальцами уши. Конечно, глупо было ждать, что кот будет вести себя не по-кошачьи, даже если в нем течет королевская кровь.

«Все равно, — подумала Розмари, — их же там сотни! Это ужасно, он должен как: то умудриться выгнать их. А мышь, сидевшая в кубке, выглядела очень мило!»

Прошло несколько минут, пока она собиралась с духом, чтобы открыть глаза и уши, но Розмари они показались часами. Стояла мертвая тишина: писка слышно не было. Затем из-за двери донеслось слабое мяукание. Она спустилась со ступеньки и медленно приблизилась к двери. Когда-то у них был кот. Изредка он ловил мышей и съедал их целиком, оставляя только хвостики, которые торжественно вручал маме, как большой подарок. Неужели там… Розмари представила себе эту картину, и ей стало еще хуже. Она вздохнула и распахнула дверь. Не было заметно никакого движения, не было видно ни одной мышки, но там, где лежал батон хлеба осталось только несколько крошек. Карбонель медленно, с чувством собственного достоинства прошествовал мимо нее. Он облизал усы и начал тяжело взбираться по ступенькам, будто это стоило ему огромных усилий.

Миссис Уолкер уже поджидала их.

— Быстро вы, душенька! Ну как, все в порядке?

Розмари кивнула.

— Огромное спасибо. Меня поражает, как это могло случиться. Ни одной мыши за пятнадцать лет и вдруг сотни!

— Я слышала, что мыши приходят из опустевших домов, — сказала миссис Браун.

— Видимо, в этом все дело! — согласилась миссис Уолкер. — Но почему они выбрали именно мой дом, право, я не могу этого понять.

— Действительно, очень странно.

— Ох, ну, я рада, что здесь будет жить кот, Рози, я буду его кормить в ваше отсутствие. Я слышала, ты сегодня уходишь вместе с мамой. Так, нужно поторапливаться с селедкой для моего старика, — и, радостно, улыбаясь, миссис Уолкер спустилась вниз.

— Все это очень странно, — сказала миссис Браун, когда хозяйка ушла. — Но лучшего времени для подобных чудес не придумаешь. Ты только посмотри на кота!

Карбонель растянулся на коврике у камина. Он казался жутко толстым, неудивительно, что он не свернулся клубочком, как делал обыкновенно. Розмари подумала, что он не смог бы сейчас свернуться клубочком, даже, если бы хотел. Он лежал на боку и громко урчал.

— Иди, собирайся, — сказала миссис Браун. — Надень свои лучшие сандалии те, которые только что починили, и не забудь чистый носовой платок.

Когда Розмари держала в руках метлу и могла слышать Карбонеля, она немного побаивалась его, но сейчас он был молчаливым и сонным, как любой другой кот, лежащий на коврике у камина. Она взяла его на руки без всяких церемоний, он был слишком ленивым, чтобы сопротивляться, и положила на кровать. Затем сбегала за метлой.

— Как ты мог? — спросила она, топнув ногой. — Это так гадко!

Карбонель открыл глаза, и урчанье стало громче.

— Я никогда в жизни столько не ел, — голос его прозвучал мечтательно.

— Ты их всех съел? — Розмари не верила своим ушам.

— Головы, хвостики, спинки, — тем же тоном продолжал Карбонель, — и не оставил от них ни следа. Шекспир, — добавил он снисходительно.

— Тогда тебе должно быть стыдно. Ради своей выгоды съесть несколько десятков бедных маленьких мышек!

Карбонель широко открыл глаза.

— Кто говорит о мышках? Я съел селедку, две рыбины, которые валялись на полу, и все знают, что именно на пол кладут, кошачью еду. Если их туда положили с другой целью, ничем не могу помочь.