Карбонель

Конечно, дом уже был виден, огромный и темный, свет горел только в одном окне. Но добрая метла еще раз встряхнулась. Они чувствовали, что старушка собирала последние силы. Она равномерно пролетела последние сто ярдов, оставшиеся прутики почти волочились по земле, и упала с треском на верхнюю ступень лестницы перед парадной дверью.

— Милая старая Метла! — сказал Джон и погладил лежащую на земле палку. — Послушай, Рози, — вдруг сказал он, — что, ради всего святого, мы скажем тете Амабель?

Но Розмари уже изо всех сил звонила в дверь. Только услышав отдаленный звон, она сообразила, что подобное появление посреди ночи в пижамах да еще и с котом, завернутым в халат, требует определенных объяснений.

— Ну, ты и дура! — сказал Джон.

— Сам дурак! — ответила Розмари. Но на пререкания времени не было, над дверью зажегся свет, послышался щелчок замка, и дверь открылась. На пороге в красном халате стоял Шамберс, дворецкий.

— П… Привет, Шамберс! — сказал Джон, стараясь казаться беззаботным. — Это мы с Розмари Браун. Впусти нас. Здесь довольно холодно, тем более, что мы в одних пижамах.

— Господин Ланселот, вы очень шаловливый мальчик! Что это вы делаете в такое время на улице, к тому же в пижамах?

— Ну, — сказал Джон медленно. — Понимаете, как это получилось… — но его прервал голос сверху. Это была миссис Пэндэлбери Паркер.

— Что случилось, Шамберс? — спросила она, но тут же заметила Джона. — Ланселот, подойди сюда! На улице в час ночи, даже не одет! И Розмари в одной ночной рубашке! Что все это значит?

— Простите, что мы так поздно гуляли, — сказала Розмари, — но мы принесли вашего Пупси Динкумса. Мы вытащили его из драки и завернули в мой халат.

Джон уже развязывал пояс и без церемоний разворачивал кота.

— Мой Пупси Динкумс! — завизжала миссис Пэндэлбери Паркер. — Что эти гадкие грубые коты сделали с тобой? — она упала на колени и прижала кота к розовому атласному халату. Затем она посмотрела на детей. — Дорогой Ланселот, я не знаю, что вы там натворили, но вы вернули моего Пупси Динкумса, я не могу сердиться. Но как насчет миссис Браун? Розмари, наверняка, твоя мама ничего не знает!

— Боюсь, что так. По-моему, я об этом не подумала. Я только… — Розмари внезапно осеклась. Она вдруг почувствовала, что ей все безразлично и хочется только лечь прямо здесь и уснуть.

— Так, будить ее в час ночи я не могу, это напугает ее до смерти. Нужно позвонить ей прежде, чем она обнаружит пропажу Розмари. Во сколько она обычно встает?

— Как правило, часов в семь, — произнесла Розмари слабым голосом.

— Бог мой! Ребенок засыпает на ходу. Шамберс, отнеси ее в розовую комнату, утро вечера мудренее. А мой ненаглядный Динкумс получит свою голубую подушечку для сна и кусочек курочки! Мелко нарезанного цыпленка, Шамберс, не забудь!

— Слушаюсь, — сказал Шамберс, пораженный происходящим.

Розмари смутно помнила, как ее несли наверх по лестнице и потом положили на огромную кровать, а следующее, что она увидела, был дневной свет. Джон стоял рядом и тряс ее за плечо.

— Вставай, Рози, уже восемь с лишним. Слушай, а что мы вчера сделали с метлой?!

Розмари подскочила на кровати.

— Господи, я совершенно о ней забыла. Похоже, мы оставили ее перед дверью. Какие мы все-таки неблагодарные!

— Ладно, пошли посмотрим.

Она как раз собиралась выпрыгнуть из кровати, как вдруг сообразила:

— Но мне нужно что-нибудь надеть. Я не могу выходить в одной ночнушке.

— Все в порядке. Я принес тебе свои шорты и рубашку… Встряхнись и одевайся, а я пока расскажу тебе новости. Ты знаешь, тетя Амабель вовсе не такая плохая, правда. Она позвонила твоей маме раньше, чем та обнаружила, что тебя нет дома, и взяла с нее обещание, что она не будет на тебя сердиться, потому что мы вернули ее обожаемого Динкумса, — Розмари почувствовала облегчение, потому что как можно было правдоподобно объяснить происходящее маме? — Это еще не все, — продолжал Джон. — Она сказала, что награда за возвращение кота достается нам с тобой, и мы должны поделить ее пополам.

— Господи! — воскликнула Розмари. — А я и забыла про награду.

Она напялила шорты и рубашку, встала переде трюмо и принялась расчесывать волосы, любуясь тремя отражениями. Расческа была очень красивая, посеребренная, блестящая, с инициалами.

— Получается по двадцать пять фунтов на нос, — сказал Джон. Розмари уронила расческу и потеряла дар речи.

— Я вижу трех Розмари с открывшимися от изумления ртами, весьма забавно! — рассмеялся Джон. — Поторапливайся, надо успеть найти метлу до завтрака.

Они сбежали вниз по лестнице и вышли через парадную дверь. Метлы нигде не было. Старик в зеленом переднике подметал в аллее листья. Джон окликнул его:

— Слушай, Уилсон, ты случайно не видел старой метлы на ступеньках сегодня утром?

— Нет, господин Ланселот, здесь не было метлы, только старая палка, может быть, это ручка от нее.

— Что ты с ней сделал?

— Господи, я кинул ее в костер, который горит за сараем, уже минут десять назад.

— Быстрее! — закричал Джон. — Может, мы еще успеем ее спасти.