Кардинал Блэк

— Слушай! — позвал его Гинесси, когда Хадсон вышел в освещенный лампами коридор. — Только до «Старой Клячи» и обратно. Я серьезно. Если он узнает, что я позволил тебе уйти, мне конец.

— Я об этом не забуду, — сказал Хадсон, накинув темный капюшон. — Поверь, если б я хотел от тебя сбежать, я сегодня мог уже тысячу раз это сделать. Ты, конечно, вооружен — хотя я считаю, что пистолет тебе только пояс зазря оттягивает, — и мог бы пристрелить меня средь бела дня, но, если подумать, мне было бы нетрудно в любой момент вырвать у тебя этот пистолет и сбежать. Но я этого не сделал. Как я и сказал Профессору: зачем мне сбегать? Я еду, чтобы защитить Мэтью. Было бы глупо отвернуться от него и позволить ему действовать в одиночку. Так что… успокойся, Хью. Я выпью и вернусь. Могу и тебе чего-нибудь принести.

— Принеси мне новые ноги, — простонал Гинесси.

Хадсон хохотнул, вышел и закрыл за собой дверь.

Он спустился по длинной изогнутой лестнице, начинавшейся в конце коридора. На всем протяжении она была устлана изумрудно-зеленой ковровой дорожкой и вела прямиком в царство богачей. Огромный камин в фойе, окаймленный бело-зеленым кафельным узором, горел, одаривая своим теплом сидящих в роскошных креслах и мило беседующих женщин.

Хадсон окинул фойе взглядом и убедился, что ни одного из трех других охранников, которых Фэлл взял с собой, здесь нет: ни Кирби, ни Сандерсона, ни Доуса. Сладить с ними было бы намного сложнее, чем с Хью. За деревню остался отвечать этот ублюдок Сталкер, так что, бог в помощь «Прекрасной Могиле».

Если говорить о деревне, то Хадсон не мог не восхищаться мастерством, с которым удалось исчезнуть Джулиану Девейну после того, как он убил Лазаруса Файрбоу и уничтожил книгу ядов. Хадсон догадался, что Девейн договорился с МакБреем, чтобы тот открыл задние ворота и позволил ему спуститься в гавань. Что ж, почему бы и нет? Девейн не был узником Фэлла — скорее, для преступной империи Профессора он был ценным кадром. Хадсон слышал, что новость о его побеге Фэлл воспринял с мрачным молчанием. Никаких действий по поимке Девейна он не предпринял: предстоящая поездка в Италию явно заботила его больше.

Мэтью по поводу этого инцидента допрашивал Сталкер. Он пытался вызнать, знал ли бывший напарник Девейна что-нибудь о его планах. Мэтью ответил, что не знал. Он предположил, что все произошло, пока он пил чай с Берри.

Пил чай с Берри, — подумал Хадсон с досадливой улыбкой. — Теперь это так называется?

Надвинув на лицо капюшон, он прошел по мягкому ковру прямо к стойке клерка.

— Слушаю, сэр? — поднял голову тот.

— Мне нужен лист бумаги, письменные принадлежности и конверт.

— Одну секунду, сэр.

Когда служащий принес все необходимое на зеленом эмалированном подносе, Хадсон подумал, что эта гостиница превзошла саму себя, задействовав в каждом элементе своего убранства оттенки зеленого. На вопрос, где он мог бы присесть, чтобы написать письмо, клерк указал ему на письменный стол в хорошо освещенном алькове.

Хадсон сел за стол, разложил лист бумаги на промокашке — да, тоже зеленой — и подумал о том, что собирается написать. В бою он чувствовал себя более уверенным, чем в искусстве письма, но именно этот бой с бумагой он планировал весь сегодняшний день.

Итак, к поставленной задаче прилагались ручка и чернила.

Это заняло у него некоторое время.

Когда Хадсон закончил и поставил внизу свою подпись, он сложил лист и убрал его в конверт, на котором написал: «Шерифу Гидеону Лэнсеру», а под этим: «Уистлер-Грин».

Черт, — подумал он, — и даже здесь никак не обойтись без этого зеленого[52] — хотя тут он, скорее, необходимая деталь, чем элемент роскоши, будь он неладен!

Хадсон взял поднос с письменными принадлежностями и конвертом, после чего отнес весь набор обратно клерку.

— Не могли бы вы поставить свою печать, пожалуйста?

— Конечно, сэр.

Клерк отлучился за свечой из зеленого воска и официальной печатью «Изумрудной Гостиницы».

Когда дело было сделано, Хадсон сказал:

— Отправьте его экипажем экспресс-почты как можно скорее. Надеюсь, вы сделаете это первым делом утром? — Он полез в карман за деньгами, вытащил два шиллинга и положил их на стол клерка.

— Сэр, это слишком много за срочную почту!

— Первым делом. Утром, — повторил Хадсон. В голосе его звучала сталь, а в глазах не было ни тени сомнения.

Клерк кивнул и убрал конверт в кожаный мешочек вместе с несколькими другими письмами.

Хадсон снова надвинул капюшон поплотнее и вышел из гостиницы на холодный ночной воздух. Он перешел улицу и направился к таверне «Старая Кляча», где заказал эль и устроился за дальним столиком, чтобы хорошо слышать черноволосую женщину, игравшую на гитаре и исполнявшую песню о потерянной любви.