Кардинал Блэк

— Хорошо, — сказал Девейн, словно разговаривая со своим духом-защитником, которого Мэтью не видел. Он вошел в башню первым, Мэтью держался на пару шагов позади него.

В темном помещении они разглядели лестницу, по ступеням которой когда-то сновали туда-сюда средневековые солдаты. Девейн и Мэтью начали подниматься все выше и выше, по ходу миновав несколько площадок, на которых располагались защитные ниши и бойницы. Ветер выл в зияющих в стенах дырах, что находились на высоте сорока футов и были достаточно большими, чтобы вместить карету, в которую можно было запрягать пегасов[2] и лететь.

В самом конце их восхождения им встретились черные лучи опор конусовидной крыши, а затем они увидели дыру, из которой открывался вид на дорогу. Достигнув верха, они огляделись. Здесь была круглая комната с большим количеством оборонных бойниц в стенах. Мэтью и Девейн оказались настолько поражены, что не смогли вымолвить ни слова, потому что оказались не единственными человеческими существами в этом царстве сатаны.

Но единственными живыми человеческими существами.

Здесь был ребенок — быть может, лет шести. Светловолосый белокожий мальчик, раздетый догола. Карие глаза его были все еще раскрыты, в них застыло выражение шока, а руки и ноги были связаны бечевкой. В груди зияла огромная рана, края которой уже посинели. На лбу ребенка виднелся еще один порез: перевернутый дьявольский крест, который Черный Кардинал так любил оставлять на телах своих жертв. На полу засохла лужа крови, рядом с которой стояла глубокая чаща. Внутри нее находилось то, что Мэтью опознал как остатки сердца мальчика. Вокруг чаши осталось несколько огарков свечей, прикрепленных к полу воском. А на стенах…

— Хм, — выдохнул Девейн. Стены явно привлекли его внимание.

На них были начертаны странные символы. Краской же послужила кровь убитого ребенка. Похоже, это были символы, необходимые для того, чтобы Кардинал Блэк пообщался со своим повелителем.

Борясь с отвращением и тошнотой, Мэтью вдруг вспомнил внешность своего врага. Блэк был необычайно худ, а в росте достигал почти семи футов. Лицо его больше напоминало обтянутый кожей череп, а руки с неимоверно длинными пальцами венчали острые когти, как у хищного зверя. При таком росте Блэк вполне мог чертить свои символы чуть ли не под самой крышей. Мэтью взглянул туда и подтвердил свои догадки: там были тысячи символов, пересекавшихся кровавыми подтеками. Ручейки крови сбегали вниз до самого пола. Это напоминало какой-то безумный роман демонического автора. Или послание темного падшего ангела. Пожалуй, не просто так Матушка Диар называла этого человека отцом, учитывая то, кого она на самом деле им считала[3].

— Успокойся, — холодно сказал Девейн, когда Мэтью отвернулся и попытался продышаться у одной из бойниц. Сам Девейн приблизился к трупу мальчика. — Интересно, — пробормотал он, словно изучал не мертвого ребенка, а раздавленное насекомое. — Человеческая жертва во славу сатаны, — продолжил он. — Выглядит очень характерно для типа, который унес с собой книгу ядов.

— И это все, что ты можешь сказать?! — возмутился Мэтью.

— Я не оплакиваю мертвецов, Корбетт. Они уже покинули этот беспокойный мир. Если тебя это зрелище шокирует, то я — видел и похуже. Ты можешь стать таким же, прежде чем вся эта история закончится. Следующим сердцем, которое Блэк вырежет из еще живой груди, может стать твое.

Мэтью уже собрался ответить — правда, пока не знал, что именно, — когда вдруг понял, что из оборонной бойницы виднеется деревня, притаившаяся у подножия скал — там, у самого моря.

— Похоже, я вижу Аддерлейн, — выдавил он. Девейн заинтересованно шагнул к нему и оттолкнул его в сторону. В ход снова пошла подзорная труба.

— Ну? — поторопил Мэтью.

— Валлийская рыбацкая деревня. Вижу гавань, несколько рыбацких лодок и бедных лачуг. Ничего особенного. Никакой активности. — Он навел трубу дальше, на океан. — Минометного корабля тоже не видно. Там вообще ничего нет. Похоже, они давно ушли.

Мэтью именно этого и боялся. Он злобно выдохнул сквозь плотно стиснутые зубы, стараясь приглушить вихрь паники, взметнувшийся внутри.

Девейн закрыл подзорную трубу резким щелчком.

— Каков план? — спросил он. Когда Мэтью не ответил, он вопрошающе прищурился. — У тебя же есть план, ведь так?

Мэтью вновь промолчал, потому что в его арсенале не имелось ничего — ни ответа, ни плана.

— Понятно, — сказал Девейн. В его голосе странным образом сочеталась мягкая шелковистость и настойчивая требовательность. — Мы проделали весь этот путь, я следовал твоим указаниям, потому что поклялся Профессору. И что в итоге? Мы зашли в тупик, и никакого дальнейшего плана у тебя нет. А ведь он был твоей прямой обязанностью, я полагаю. Мне думалось, ты сильно печешься о девушке, которой вознамерился помочь, но, выходит, я и тут ошибся. И… — Он осекся, потому что Мэтью отвернулся от Аддерлейна, щеки его раскраснелись от гнева. Похоже, сейчас его терпению настал конец.