Кардинал Ришелье

Ришелье со страхом ожидал падения Амьена — последней цитадели, контролируемой французами в Пикардии. Он пытается спасти столицу Пикардии, направив на помощь сопротивлявшемуся Амьену армию графа Суассона, но она была разбита, и ее остатки откатились за Уазу — в район Компьена.

Угроза для Парижа нарастала с каждым днем. Ришелье отдал приказ взорвать все мосты к северу от Парижа, а также все мельницы на пути возможного продвижения противника, чтобы затруднить движение испанских войск и их снабжение.

* * *

В Париже начинается паника. Город полон слухов. Говорят, что испанцы уже в северо-восточных пригородах и со дня на день ворвутся в столицу. Дороги на Орлеан, Блуа и Тур забиты беженцами. Париж давно уже перерос свои старые стены, он явно не готов к обороне. В этой обстановке даже Ришелье растерялся. Многие обвиняют во всем кардинала, не обеспечившего безопасности столицы королевства. Наиболее горячие головы требуют смерти Ришелье.

В эти критические, полные драматизма дни неожиданную энергию и волю обнаружил человек, от которого менее всего этого ожидали. Человеком этим был король Франции Людовик XIII.

Именно ему, этому монарху, известному своей бесхарактерностью и апатичностью, — а не волевому и неутомимому министру-кардиналу — Париж будет обязан своим спасением.

В критический момент Людовик XIII нашел в себе силы, чтобы выполнить возлагаемую на него короной миссию «отца Отечества».

«Его Величество, — вспоминал Ришелье, — подписал ордонанс, согласно которому все мужчины, способные носить оружие, обязаны в течение двадцати четырех часов вступить в ряды армии маршала де Лафорса…» Действительно, 4 августа 1635 г. Людовик XIII обратился к населению Парижа с призывом ко всеобщей мобилизации. В его обращении не было слов «Родина в опасности», но смысл королевского ордонанса был именно в этом. Парижан приглашали вступать в резервную армию, срочно комплектуемую 77-летним маршалом де Лафорсом. Король подал пример: вся многочисленная придворная прислуга, за исключением нескольких человек, обслуживавших лично Людовика XIII, была зачислена в формируемое ополчение. Мобилизации не подлежали лишь те горожане, которые обеспечивали продовольствие для Парижа, — мукомолы, пекари, мясники и т. д. Дворяне, имевшие собственный выезд, обязаны были отдать на военные нужды лошадей с кучерами. Все ближайшие к Парижу городки и деревни должны были регулярно направлять на строительство укреплений вокруг столицы не менее трети мужского населения. Запасы продовольствия сосредоточивались в общественных подвалах и охраняемых помещениях. Даже большая галерея Лувра была приспособлена для хранения зерна. Город готовился к длительной обороне, явно не собираясь сдаваться на милость врага.

Король принимает в Лувре многочисленные депутации ремесленников, изъявляющих готовность пожертвовать всем своим имуществом и даже жизнью ради победы над врагом. Наверное, впервые Людовик XIII обнимался с простым людом, никогда не допускавшимся прежде в королевские апартаменты.

В эти августовские дни король без обычного многочисленного эскорта и даже без охраны разъезжает по улицам Парижа, вступая в беседы с прохожими. Кто знает, может быть, он открывал для себя неведомый ему мир — мир грубых, плохо одетых, но честных людей, задавленных тяжелой жизнью и тем не менее готовых сразиться с иноземными захватчиками. Именно у них черпает Людовик XIII необходимые силы и уверенность в победе. Вполне возможно, что именно тогда испытал он наивысший подъем духа.

Зато кардинал Ришелье, этот верховный жрец бюрократии, пребывает в полной растерянности. Мастер тонкой политической игры и хитроумных комбинаций, любящий и умеющий приказывать, он буквально раздавлен неожиданным поворотом событий. До его слуха долетают не только радостные крики «Да здравствует король!», но и угрожающие — «Смерть кардиналу!». В отличие от короля, чувствующего себя уверенно среди парижан, Ришелье совершенно беспомощен перед этой народной стихией, боится ее… Кардинал заговаривает с королем об отставке, но Людовик XIII ничего не желает слушать и советует Ришелье укрыться в дворцовых покоях до тех пор, пока не улягутся страсти.

В течение нескольких дней Ришелье не выходил из дворца, охрана которого усилена. А вскоре король заражает кардинала своим примером. Ришелье вновь обретает душевное равновесие и присущую ему ясность ума. Он возвращается к делам и даже выезжает из дворца, инспектируя оборонительные работы. Его красный плащ привлекает всеобщее внимание. Но странно… ни враждебных действий, ни оскорбительных выкриков. Народ целиком поглощен иными заботами, а может быть, вид грозного кардинала внушает страх? Кто знает… Ришелье заводит беседы со случайными прохожими, заверяющими его в том, что Париж не склонит голову перед врагом. Но он знает и о других настроениях. Некий отец-иезуит Kappe, как сообщали осведомители, публично заявил, что Людовику XIII очень скоро «придется на коленях просить короля Испании о мире».