Кардинал Ришелье

Едва став регентшей, Мария Медичи ищет опоры у испанской партии. Наряду с Кончини ее главными советниками становятся папский нунций и испанский посол. Ее первые шаги на внешнеполитическом поприще были направлены на нормализацию отношений с Габсбургами. Едва начавшиеся военные действия были немедленно прекращены, а армия возвращена в места обычного расквартирования. Все более четко просматривается линия на свертывание сопротивления габсбургской гегемонии в Европе. У Марии Медичи возникает мысль о династическом примирении с Австрийским домом: ее сын должен жениться на испанской принцессе.

В начале 1611 года королева дала отставку ненавидимому ею Сюлли, с которым у нее при жизни короля происходили частые столкновения: однажды Сюлли заявил ей, что она может лишиться головы, когда Мария Медичи в очередном припадке ревности подняла руку на мужа в присутствии его министра. Сюринтендант финансов нередко отказывал королеве в выдаче запрашиваемых ею сумм. С уходом Сюлли старательно пополнявшаяся им казна, надежно хранившаяся в подвалах Бастилии, была, по существу, отдана на откуп новым фаворитам.

Устранение одного из вождей гугенотов вызвало тревогу и волнения среди протестантов. «Раздоры между грандами нашего двора придали смелость и гугенотам в провинции…» — вспоминал впоследствии Ришелье.

* * *

О событиях, происходивших в столице, Ришелье узнает лишь из писем, которые изучает самым внимательным образом в надежде понять больше, чем сообщают его корреспонденты. Он делает ряд верных наблюдений относительно новой политической линии королевы-регентши. Все чаще епископ задумывается над тем, как выйти из своего люсонского уединения. Он должен найти удобный повод для того, чтобы предстать перед королевой и показать, что может быть полезен ей. Уже 22 мая, то есть через неделю после убийства Генриха IV, Ришелье направляет своему брату маркизу де Ришелье письмо для королевы. В нем он от своего имени и от имени всего духовенства Люсонского епископства заверяет королеву-регентшу в самой искренней преданности и готовности верно служить ей. Письмо написано в самых возвышенных и откровенно льстивых тонах; оно полно явно преувеличенных похвал государственному уму и другим «несравненным» достоинствам королевы. Ознакомившись с письмом, Анри де Ришелье — человек, искушенный в дворцовых интригах, — счел, что оно может быть превратно истолковано болезненно-подозрительной Марией Медичи, и решил не передавать его.

Изучая регулярно получаемые донесения Бутилье де Ла Кошера, Ришелье делает проницательный вывод, что под видимостью демонстрируемой преемственности происходят серьезные изменения в высших эшелонах власти, а также в направлении политического курса.

Тем временем, не дождавшись ответа на письмо, Ришелье в первых числах июня решает ехать в Париж. Он хочет своими глазами увидеть, что происходит в столице, и составить более ясное представление о происходящих переменах. 6 июня Ришелье отправляет письмо своей доброй знакомой мадам де Бурже с уведомлением о предстоящем приезде и просьбой подыскать для него подходящее жилище. Ришелье оповещает и других своих парижских знакомых — кардиналов дю Перрона и де Сурди, епископа де Маллезе, отца Коттона, которого после смерти короля Мария Медичи, благоволившая к иезуитам, приблизила к себе и к советам которого прислушивалась.

В последних числах июля Ришелье прибыл в Париж, где мадам де Бурже сняла для него небольшой дом на улице Блан-Манто, в нескольких шагах от Лувра. Прибегнув к помощи старшего брата, епископ Люсонский возобновляет старые знакомства и заводит новые. Значительная часть времени уходит на визиты к влиятельным особам. Сюлли, чувствующий, что дни его могущества миновали, встречает Ришелье более чем прохладно. Брюлар де Силлери, Жаннен и Виллеруа стараются показать расположение. Но Ришелье прекрасно видит, что они озабочены исключительно своей судьбой и им нет дела до непрошеного гостя с его непонятными амбициями.

Епископ выступает с проповедями в различных парижских церквах. Они имеют успех у рядовых прихожан, но оставляют равнодушным двор, который целиком поглощен интригами. Не известно, удалось ли Ришелье в этот приезд в Париж встретиться с королевой-регентшей, но даже если эта встреча и произошла, то явно не оправдала надежд епископа. Мария Медичи вся во власти неожиданно свалившихся на нее забот и думает только об одном — как взять в свои руки бразды правления, оттеснив старых министров покойного мужа. Она пока еще вынуждена считаться с ними. Ежедневно ей приходится выдерживать натиск вельмож, каждый из которых ожидает королевской милости. В этой пестрой, разноликой толпе лиловая сутана епископа Люсонского вряд ли произвела на королеву особое впечатление.

Очень скоро Ришелье понял, что поторопился; неудача его визита в Париж была очевидна. Ему ничего не остается, как следовать им самим же выработанным правилам — внимательно наблюдать за жизнью двора. Впоследствии он поделится своими наблюдениями в «Мемуарах».