Кардиограмма любви

— Быстроразваривающаяся гречка должна быть светло-коричневого цвета. Если она чересчур темная, значит, её перепарили. Такая крупа менее полезна. Напоследок — не поленитесь осмотреть пачку на герметичность, и обязательно отыщите дату изготовления. Чем свежее гречка, тем лучше, — утверждает невидимый диктор.

— О как! Буду знать, — хмыкает Сергей и выключает телевизор. — Вот же всегда думал, что с гречкой есть какой-нибудь подвох, а там их аж целая куча. Перепаренная, зеленая, да ещё и с вредителями. Ужас! Как дальше жить?

Угрюмая тишина квартиры не обращает внимания на болтающего человека. Она терпеливо ждет, пока за ним закроются двери. Тогда это состояние безмолвия и отсутствия звуков расползется по паркету, бухнется на диван, растечется по столам и даже просочится в ванную, где будет нежиться в неработающем джакузи. Тишина начинает полагать, что это её квартира, а приходящий переночевать человек — всего лишь временный жилец, который снимает кровать в хостеле. Тишина едва сдерживает себя, чтобы не вытолкать его прочь вместе с вещами. Она ждет и в компании запонки тихо наблюдает из-под дивана.

Сергей спускается на улицу, где московская утренняя жизнь уже бьет ключом. Заспанные лица прохожих хмурятся на солнечные зайчики, которые прыгают отовсюду: из окон домов, из стекол машин, из огромных витрин.

Черный «Мерседес» едва слышно урчит, словно кот под рукой ласкового хозяина. Широкая улыбка водителя дарит заряд энергии больший, чем кружка крепкого кофе. Сергей садится в машину и опережает приветствие Максима:

— А я знаю какой сегодня день! Сегодня прекрасный день для того, чтобы увеличить зарплату одному обаятельному водителю!

— Сергей Павлович, да неужели Бог услышал мои молитвы и ниспослал вам озарение? Вот спасибо, конечно, за такую радостную весть, но мне не надо, — хмыкает Максим.

— То есть как не надо? Ты уже полгода ноешь и просишь меня о прибавке, — поднимает брови Сергей. — Это что, развлечение такое?

— Да, Сергей Павлович, мне не надо увеличение зарплаты в три раза! Ведь такой мудрый начальник, как вы, вряд ли предложит меньшее. Мне достаточно увеличить всего лишь в каких-то нищенских два с половиной раза, и я буду удовлетворен.

— А ничего не треснет? — ехидству Сергея может позавидовать Дюдюка Барбидокская из мультика про тигренка и его друзей.

— Так я изолентой перевяжу. Ну так что? Мне уже можно дверь с ноги в бухгалтерию открывать, или пока подождать? — кажется, что ещё немного и уголки губ Максима залезут на мочки ушей.

— Ну ты и наглец, Максим Егорыч. Поднимаю на десять процентов, но с условием, что больше не будешь заикаться об увеличении зарплаты хотя бы полгода.

— Сергей Павлович, я согласен, чтобы вы увеличили всего в два раза, тогда ещё песни петь буду, — не сдается Максим.

— Всё, ты меня утомил. Последний раз говорю, что десять процентов и полгода ты не заикаешься.

Максим делает вид, что думает. Он ловко маневрирует между машинами и втискивается в такие щели, в которые менее умелый водитель вряд ли смог пролезть без повреждений. Сзади аккуратно бибикают недовольные автолюбители. Если сигналить протяжно и зло, то неизвестно — какая неприятность вылезет из салона дорогого автомобиля. Сейчас же все нервные стали…

— Вот за что люблю вас, Сергей Павлович, так это за то, что умеете торговаться, — наконец вырывается смешок у Максима. — Я же не просто так ною. Для меня одного прежней зарплаты хватало за глаза. Я девушку встретил, вот и возникли непредвиденные расходы на мороженое, кафе и киношки.

— Тогда поздравляю. Наконец-то у кого-то появился шанс приструнить тебя. Хотя… если у вас всё зайдет слишком далеко, то мне придется менять водителя, — Сергей достает из портфеля планшет.

— Чой-то? Чем я буду тогда неугоден барину?

— Если ты сейчас покоя не даешь, то потом и вовсе станешь невыносим. То на подгузники, то на смеси, то на погремушки будешь спрашивать. Так что придется искать другого, менее требовательного…

— А я… А я… А я тогда вас крестным позову. И всё — ради крестника или крестницы придется раскошелиться, — улыбается Максим.

Сергей только машет рукой. Всё равно водителя не переспоришь, а не в его правилах впустую толочь воду в ступе. Он сосредотачивается на просмотре почты. Что такое? Почему Левиус прислал оповещение о расторжении контракта в одностороннем порядке? А Бусильо? Француз тоже отписался. Ещё и ещё. Пять компаний разрывают контракты и прислали уведомления.

— Да что же это такое за гадство? — вырывается у Сергея.

— Что-то не так? — Максим кидает взгляд на шефа.

Дело явно нешуточное, если между бровями пролегает складка. Таким шефа можно было увидеть в первые дни, когда его жена попала в аварию. Сейчас же Максим старается тактично не спрашивать начальника о состоянии Татьяны Алексеевны, но знакомая складка заставляет насторожиться.